Минут пять прошло, как показался откуда-то из коридора снова этот… Спиридонов назвал управляющего Пахомом Кондратьевичем, вот он и стоял снова перед Васяткой, скрестив на груди руки и сердито хмурясь.

– Ну? Чего опять тут расселся? Али нечего делать? Кто дозволил тебе на кушетку садиться?! Для таких, как ты, вон, скамья поставлена, туда и садись! Тоже, важная птица!

– Каллистрат Демьянович так велел, – Антип вернулся вовремя, и сердито глянул на управляющего, – Я его наказ исполняю, Пахом, оставь мальчика. Али у тебя самого дел мало? Что за забота тебе такая, его гонять?

Покраснел Пахом, набычился, но возразить ничего не посмел, а Васятка хотел было в зеркало глянуть, хоть и страшно было, но Антип загородил от мальчика и зеркало, и самого Пахома. Васятка хотел поглядеть во второе зеркало, за его спиной, но не поспел – управляющий вышел, сердито махнув рукою, а Антип повернулся к нему.

– На вот, это вам с бабушкой, – Антип дал мальчику какой-то свёрток, – Пойдём, я тебя провожу, там тебе ещё Акулина собрала кой-чего, как Каллистратом Демьянычем наказано, да самому тебе не донести.

На дворе Антип повёл Васятку к конюшне, там стояла небольшая бричка, запряжённая невысокой справной лошадкой с гривой, сплетённой в длинные красивые косы. Васятке лошадка шибко понравилась, он не стерпел и подошёл погладить, не спросив разрешения. Лошадёнка будто своего увидела, стала тыкаться мордой в парнишку, да радостно эдак, приветливо.

– Что, Зыпка, занравился тебе Василёк-то, я гляжу, – усмехнулся Антип, – Ну, тем и хорошо теперь его домой повезёшь.

К бричке прибежал какой-то человек, он положил внутрь мешок, поставил ещё корзину и небольшой бочонок, потом поманил Васятку и указал ему садиться в бричку. Васятка послушно забрался в повозку, рядом с ним сел Антип и взял вожжи. Зыпка резво заиграла копытами по пыльной дороге, Васятка глядел на дома и людей что останавливались поглядеть на спиридоновскую бричку.

Ехать было недалече, и скоро стояла уже Зыпка возле дома Гороховых, что у самой околицы. Антип кивнул Васятке, чтобы тот бежал в дом проверить бабушку Устинью, а сам стал выгружать гостинцы, что Каллистрат Демьяныч послал.

Устинье вроде и полегче стало, пока Васятки дома не было, она и каши впечь наладила, и всё поглядывала в окно с беспокойством, где мальчишка запропал, как бы чего не приключилось.

– Здравствуй, хозяюшка, Устинья Петровна, – Антип вошёл в дом и поклонился хозяйке, – Меня Каллистрат Демьяныч послал, и просил кланяться от него. Завтра доктор городской у него проездом будет, ты уж дозволь к тебе его отправить, о здоровье твоём справиться. И гостинцев прислал, прими, не побрезгай.

– Благодарствуй, Антип, и Каллистрату поклон передай за заботу, – Устинья кивнула парню, – Присядь, немного отдохни. Как отец твой с матушкой, скажи? Давно их не видала.

– Ничего, спасибо, все в здравии, – Антип кивнул, – Однако недосуг мне у вас гостить, на обратной дороге мне ещё поручение дано. А скажи, матушка, Васятка от чего в приходскую школу не приходит? Не видал я его там…

– Ох, Антипушка, – вздохнула Устинья, – Ходил ведь он в ученье… да забижают его шибко дети, вот я и не стала пускать. Сама учу, что могу. Писать он умеет, Закон Божий наизусть знает, память у него хорошая. Да вот вишь как… блаженным прозвали, так оно и пошло.

– Матушка, пусть приходит. Я теперь сам за этим пригляжу, никто не посмеет обижать! А коли надо станет, сам буду к вам сюда приходить. Учиться ему надобно, время нынче такое, куда неграмотному, только в батраки дорога.