— А что с ним было? — заинтересовалась я. На посиделках Беон ничего особенного не рассказывал, похвалялся имуществом, да и только.

— За услугу я его получил, — ответил он. — Нехорошую. Просили забыть о ней, как будто ничего и не было, а я все не могу из головы выбросить. Давит он на меня хуже камня на шее. Как выпью, так снова там оказываюсь.

— Незаконную? — ляпнула я, хотя на языке вертелось совсем другое слово.

— Нет. Хотя закон у нас в то время не очень-то в чести был.

Я рассматривала рисунок на рукояти кинжала и внимательно слушала, старалась лишний раз не встревать, а то еще передумает рассказывать.

— Жизнь надо было спасти, вот и спас.

— Так что же в этом дурного? — удивилась я.

— Мысли дурные, — глухо отозвался Беон. — До сих пор думаю, а каждую ли жизнь стоит спасать? Может, судьба-то лучше знает.

— Раз спас, значит, такая судьба и есть, — отмахнулась я. — Зря ты раньше от кинжала не избавился. Продал бы какому приезжему, — и все.

— Не уходит он. Вот ты его хочешь в подарок, опять с тобой в дом вернется.

— Хочешь, я его продам? Даже не расскажу, когда и кому.

Беон только молча пожал плечами и придвинул кружку еще ближе. Мне тоже захотелось за чем-то спрятаться, но, так как вариантов не нашлось, я просто нетерпеливо возила под столом пальцами по коленкам через грубую ткань юбок в ожидании ответа.

В проходе между столами мелькнула темная тень, край плаща задел мое плечо. Я так увлеклась разговором и размышлениями, что совсем перестала следить за дальним углом. На маленьком круглом столике рядом с миской валялись оставленные монеты. Чужака не было, где-то позади меня он направлялся к выходу из трактира.

Беон открыл рот, собираясь что-то сказать в своей неспешной манере.

— Стойте, стой, подожди, — оборвала я мясника, едва не замахав руками перед его носом. Наверное, стоило обсудить, как мне теперь к нему обращаться. Продолжать церемониться казалось так же некомфортно, как и переходить без разрешения на «ты», но у меня совсем не осталось времени, а оно и так получилось само. — Прости, пожалуйста, прости, давай вечером договорим или завтра, мне сейчас очень нужно уйти, — тараторила я, захлебываясь и проглатывая окончания.

Беон вцепился в кружку пальцами, и от меня не укрылось, как сильно они напряглись.

— Пожалуйста, встретимся в лавке, — пролепетала я, схватила кинжал и побежала к выходу, бросив на ходу короткое: — Спасибо за подарок! Я позабочусь о нем.

Беон недовольно посмотрел мне вслед, словно давая понять, что я еще успею пожалеть об этом дне, — и он был абсолютно прав. Разговор вышел скомканным, со свадьбой мы так ничего и не решили, да и понятно было, что пришла я совсем не за этим. Уши у меня горели от стыда.

Я выбежала на улицу и с разлета врезалась в спину, укрытую темным плащом. Чужак стоял у трактира и, похоже, никуда не спешил. Он посторонился, недовольно вздохнул из-под капюшона, а я, недолго думая, схватила его обеими руками за предплечье, да так и повисла, словно боялась, что он сейчас растворится в воздухе. Чужак был на голову выше меня, и мой взгляд упирался в его грудь, прямо в круглый медальон, с которого на меня смотрел знакомый цветок.

— Постой, не уходи, — затараторила я, — Мне помощь твоя нужна, еще один разочек! Потом, честное слово, больше никогда тебе на глаза не попадусь!

Чужак взял меня за запястье, развернул руку ладонью вверх. Громко цокнул языком.

— Сработало?

В его голосе слышалось неподдельное удивление.

— Ты меня спрашиваешь? — опешила я.

— Я же сказал, такое проклятие не снять. Кровные проклятия так просто не уходят. Разве что ты прокляла сама себя?