– Спокойно!.. Проводки тонкие, без перчаток много не накрутишь… Понимаешь?

– Преступник мог оставить свои «пальчики»? А как же свет? Если он под напряжением работал, тут без резиновых перчаток никак.

– Есть специальные прищепки, врезаются в провод, прокусывают изоляцию и входят в контакт с жилой. Можно и без перчаток… Эксперт пусть смотрит.

Суета на площадке привлекла внимание Беглова, и он павлиньей походкой поднялся по лестнице.

– Видеокамера?

– Не знаю чья. Если установил преступник, жена не заказывала своего мужа. Если же установил муж, чтобы следить за женой, то думайте сами, – пожал плечами Ролан.

– Сорокин камеру установил? За женой следить? Да нет, это преступник… Лебедкин, давай сюда! – позвал Беглов криминалиста и выразительно глянул на Ролана: мол, следствие в его услугах пока не нуждается, сами все сделают и аккаунт установят, через который видеосигнал поступал к потребителю.

Если вдруг запись с видео уходила в облачное хранилище, следствие получит бесценные кадры. Но без участия Ролана. Он сейчас всего лишь статист, его задача состоит в том, чтобы на практике, а лучше в теории, повышать уровень специальных знаний. И он повышает. Про удаленные хранилища данных недавно узнал, правда, еще не витал в этих облаках. Впрочем, у него все впереди. Должность от него никуда не денется, даже если это убийство раскроет кто-то другой.

– На входе в подъезд камера, запись сняли? – спросил он, обращаясь к оперу.

– Крынкин занимается.

Капитана Крынкина Ролан обнаружил в комнате консьержки. Рослый детина напирал на маленькую несчастную старушку:

– А разве вы не должны находиться здесь круглосуточно?

– Ну, должны… – мялась женщина.

– Подполковник юстиции Журавлев, – подойдя к ним, представился Ролан.

Крынкин кивнул, переложил кожаную папку из одной руки в другую, как будто собирался отдать честь. Жесткие курчавые волосы, массивный лоб, сглаженный переход к надбровью, маленькие глаза, крупный нос, тонкие губы. Взгляд открытый, но мягким его не назовешь, в глазах цепкие крючки вопросительных знаков.

Ролан отозвал опера в сторонку, хотел поговорить с ним в подъезде, но тот вывел его во двор. Дом высотный, двенадцатиэтажный, новый, но вход в подъезд только один. Преступник не мог пройти мимо камеры под козырьком, но мог проскользнуть мимо, не засветив лица. Опорная плита, поддерживающая козырек справа, неплотно примыкала к стене, любой худощавый человек мог втиснуться в этот зазор и пройти под камерой.

Именно так и поступил преступник. Камера смогла зафиксировать только верх его капюшона. И консьержки на месте не было.

– В семь утра все произошло, а консьержки раньше восьми не появляются. У всех ключи, приложил и пошел, – Крынкин кивком показал на панель домофона.

– А как преступник прошел?

– Быстро прошел, ключ у него был. В принципе, копию сделать несложно, если есть оригинал… Или код считать… Работать надо, мастера искать, если не сам делал. А если сам, откуда оборудование… Работать надо, – Крынкин выразительно глянул на Ролана. Он-то здесь не в шубе рукав, и все это знают. С него и раскрытия никто не требует.

– В семь утра, говоришь, все произошло?

– В семь ноль пять – выстрел, в семь ноль девять преступник прошел под камерой и скрылся. В известном, но не отслеживаемом направлении. – Крынкин кивком показал, куда ушел преступник, а сам повернул в другую сторону и скрылся в подъезде.

Ролан сейчас всего лишь сбоку бантик, никто не даст ему просмотреть запись, спасибо Крынкину, просветил. Но можно ли доверять его информации? Если можно, то возникает вопрос, почему преступник спускался вниз целых четыре минуты? По минуте на этаж, не многовато ли?