Ну всё! Клятва Гиппократа – глуши меня лопатой! Иначе я просто сорвусь. Рано или поздно это происходит со всеми докторами.

“Нет!”, – четко внутри себя произнесла я. – “Ты не должна давать волю гневу. Где твой профессионализм? Где спокойствие?”

“Да она кого угодно из себя выведет!!!” – орала какая-то часть меня. И мысленно сжимала чужую шею. Обеими руками.

“Нет, я сказала!”, – твердо произнесла я, словно отсекая невидимые руки от тонкой шеи императрицы, украшенной драгоценностями. – “Ты должна быть профессионалом до конца! Поняла? Срываться можешь в другом месте, но не с пациентом!”

Я сделала глубокий вдох, а потом выдохнула.

О? А что? Так тоже можно? – спросила я, чувствуя, как накатила невероятная усталость.

Прошло всего три дня, как я в этом мире, а устала я как скаковая лошадь. Ну еще бы! Помощи никакой! И пациентка ведет себя так, словно я ей лично смерти желаю и на тот свет за руку тащу.

– Нахалка! – выкрикнула императрица. – Я никогда не позволю ему сделать тебя фавориткой! Слышишь?! Ты знаешь, как я отношусь к таким, как ты! И поэтому ты хочешь моей смерти! Я это знаю! Только я стою между тобой и моим сыном. Только через мой труп. И ты это знаешь. Поэтому решила пораньше меня отправить на тот свет… Чтобы я тебе не мешалась? Да? ДА?!

Тише, Мария, тише… Больные часто ведут себя неадекватно. Это говорит в них болезнь, а не сам человек.

Пожалуй, я в жизни насмотрелась и на бабок, которые наводили на меня порчу за то, что запрещаю горстями пить таблетки, как советовал консилиум из теледоктора и подруг. На разгневанных родственников этих бабок, которых вытаскиваю с того света. А все потому, что где-то, словно заря, забрезжила бабушкина квартира. Жизнь врача – штука тяжелая и увлекательная. Со временем обрастаешь цинизмом и черным юмором. Потом уже не можешь смеяться над добрыми шутками…. Ну да, все туда и катится…

– Вы закончили? – спросила я так вежливо, как только могла.

Но в ответ получила лишь холодное презрительное молчание. “Тварь ты! Знай, и живи с этим!”, – читалось в этом гордом молчании.

Я знала, что этот момент был критическим. Как врач, я должна была находить путь к каждой душе, даже если она отталкивала меня.

Слёзы подступали к глазам, но я сдержалась. Какова бы ни была борьба, я должна была найти в себе силы остаться стойкой. Императрица могла ненавидеть меня, но я оставалась её последней надеждой.

“Ты – ее последняя надежда! Без тебя она умрет!”, – пронеслось в голове, а я вспомнила, что мало кто из пациентов говорит “Спасибо!”.

Такое чувство, что это слово считается взяткой. А иногда одно слово способно придать врачу мужество работать дальше, преодолеть себя, победить страхи и отчаяние. Это как витаминка для души. А у меня в последнее время редкостный душевный авитаминоз.

– Развлеки меня сплетнями, пока повар готовит мне ужин! – приказала она. И губы ее снова скривились.

Может, когда-то она и была милейшим человеком. До болезни такое часто бывает. Но я уже заметила, как болезни меняют характер людей явно не в лучшую сторону. – Как ты смеешь обвинять меня в том, что я не привыкла себе отказывать в простых радостях!

– Я не собираю сплетен, – заметила я. – Мне нечем вас развлечь. Но могу сделать массаж!

– Никакого массажа, – заметила императрица, а ее голос стал тише. – Ничего, посмотрим, милочка, кто кого!

«Крепись!» – строго произнесла я себе, как вдруг в комнату вошла служанка, неся вареные овощи и унылую куриную котлету.

Если вы думаете, что это та самая ароматная котлета в панировке с поджаренной золотинкой бочка, то вы ошибаетесь. Это была огромная вареная котлета без специй и приправ. На вкус она напоминала стельку.