— Почему у тебя глаза разного цвета?

— В детстве выпила неудачное зелье, — огрызнулась.

Потому что эту историю не хотела вспоминать до сих пор. В ней мало приятного, зато тьма полезного. Для выживания в глухом лесу со всякими тварями.

— Врёшь, — хмыкнул император.

Подёрнулся дымкой, а в следующий миг предстал таким, каким чуть меня не убил — корона, когти, полутруп и вот это всё.

И, конечно, у меня тут же заныло внизу живота, требуя коснуться мраморной кожи, вдохнуть аромат грозы и бури… рианы! Да я едва глаза не прикрыла, представляя, как он запустит когти мне в волосы, потянет и…

— Интересная реакция, — подытожил этот… экспериментатор.

Но я точно знала, что в белёсых глазах плавится то же желание, те же мысли.

И понятно — неожиданные открытия, новый вид, опять же письмена эти, которые зудит зарисовать… но хотеть полутруп, в которого перекидывается величество?!

— Кто бы говорил, — выдохнула.

И облизнула пересохшие губы.

Зря, в общем-то, но какой разум, когда внутри тянуло, маялось и требовало приключений. Так что, когда когтистая ладонь скользнула на талию, даже разум наполовину сдался. Оставшееся покинуло бедовую голову, когда величество прижал к твёрдой груди, а губы обожгло чужое дыхание.

Собственная рука вокруг чужой шеи и полная свобода действий осознались уже постфактум.

— Я должна вас… ах, — вдох оборвался, когда коготь прочертил по нижней губе, — лечить.

Последнее слово постыдно прошептала, чувствуя, как смешиваются дыхания. Тяжело сглотнула.

Мне не хватало воздуха рядом с ним, как бы за гранью это ни было. Я дышала через раз, боясь задохнуться. Не желая поддаваться и в то же время умоляя, чтобы он заставил меня шагнуть в эту пропасть.

— Лечить меня поздно, — отозвался он, едва касаясь.

Давая прочувствовать бездну, рядом с которой мы стояли, но издевательски не разрешая в неё упасть.

— Никогда… не поздно, — срывающимся шёпотом.

Судорога удовольствия прошла по телу, и я рефлекторно вцепилась величеству в загривок от того тяжёлого, пульсирующего напряжения, что царило между нами. Император зашипел, подался ближе, а после… осталось ли что-нибудь после?

Полупоцелуй-полуукус. Он наказал меня болью, но принёс бы большего удовольствия. Осознал, подхватил, а через мгновение невесомости усадил да всё равно на что.

И я дышала им. Я стремилась в него… вернуться? Бред. Если не случайность, он бы не заметил меня — яркую, но песчинку. Одну из сотни тех, что всегда кружат рядом. Ведь это он сильный, мощный, опасный. Сосредоточение всего, от чего я спасала других. От чего сама спасалась, убегая от Араэла.

Поздно.

Потому что всё в нём слишком — смерти, спасения, любопытство. Титул, власть, насмешка. Преданность и предательство.

И я.

Хриплый смешок, треск ткани, прохладные пальцы по горящей коже.

— Ты начинаешь мне нравиться. Из тебя вышла бы хорошая императрица.

— И сколько на это ведётся? — прикрыв глаза, когда рубашка сама поползла с плеч.

— Все.

Ахнула от укуса в плечо, ещё крепче обвила ногами вокруг талии.

— Удобно, наверное, — фыркнула, потянула за короткие пряди.

Дождалась короткого шипения и упала на что-то мягкое. Пришлось открыть глаза, но в себя это не привело. Скорее, усугубило, учитывая, что величество стоял передо мной с растрёпанной шевелюрой, без рубашки и с хорошо расцарапанным телом. Прикусив губу, взглянула на собственные ногти.

Интересно, получится взять материал для…

Ахнула, дёрнула свободной ногой и оказалась перехвачена по всем конечностям уже нормальным императором без короны и когтей.

Всё ещё красивым, но не до такой степени, чтобы на него бросаться.