Фарн только вскрыл дверь в рубку управления и постоял возле пульта, а моя паранойя уже расцвела пышным цветом. Наскоро поглотав взятое в пищевом автомате, я до позднего вечера по внутреннему времени корабля провела в рубке, разрабатывая запасные варианты маршрута и собственных действий, на тот случай, если все-таки не услежу за медиком и он мне что-то порушит. В итоге заработала дикую головную боль и все-таки была вынуждена прибегнуть к медикаментам. Плохо. Полет ведь только-только начался.

Как я ни думала, как ни прикидывала, а причин, побудивших фарна проникнуть в рубку управления яхтой, понять не могла. Мысли упорно возвращались к устранению нанимательницей неугодного супруга. Но в моем понимании это было дикостью. Зачем выбрасывать на ветер кучу кредитов, если паралитик и так вот-вот окочурится? Или мужик в капсуле вовсе не паралитик? Тогда, конечно, некоторый смысл во всей этой затее есть. Но опять-таки, почему так дорого и сложно? Неужели нельзя было выдумать что-то попроще? Или все дело в завещании и дамочка всеми силами пытается супруга уберечь, чтобы не потерять его состояние? Голова шла кругом, но стоящие идеи отказывались посещать мою голову.

Второй раз Этерелли притащился ко мне в рубку глубокой ночью, в первые же сутки полета. Я сумела не вздрогнуть, когда за спиной неожиданно раздался удивленный голос:

— А ты еще не спишь? Но почему? Есть какая-то опасность?

Приложив некоторое усилие, я совершенно спокойно оглянулась через плечо, на стоящего на пороге фарна, и вернула ему вопрос:

— То же самое могу спросить у тебя. Чего не спишь? Чего бродишь по кораблю?

Фарн хмыкнул, прошлепал до свободного кресла и плюхнулся в него, продемонстрировав мне очередную термокружку:

— Ходил кофе себе заварить.

Я передразнила его, скопировав хмык:

— Уже за полночь по внутреннему времени! Какой может быть кофе? Чтобы потом до утра не спать?

Меня наградили широкой добродушной ухмылкой:

— Так я же кофеман! Мне эта доза, что виршесу[1] укус блохи! Выпью и улягусь спать с чистой совестью! Чего и тебе искренне желаю. Если, конечно, ты не хочешь на собственной шкурке испытать, насколько я хороший специалист в области медицины.

Спасть после ударной дозы кофеина? В Академии в обязательном порядке изучались расы, входящие в состав Альянса. Но, то ли я во время учебы была невнимательной, то ли память уже начинала потихоньку подводить, а вспомнить подобные особенности физиологии фарнов я не могла.

— А что, есть повод сомневаться в квалификации? — искоса посмотрела я на него. И сразу же отвернулась. Благодушная усмешка на тонкогубом фиолетовом лице с фасеточными глазами пугала. Выглядела словно трещина на планете-ловушке, терпеливо ждущая, пока в нее ступит нога астронавта.

Фарн хохотнул в ответ на мой выпад:

— Я проработал на этой планетке безвылазно тридцать восемь лет после выпуска из академии, и считался лучшим на планете специалистом по проблемам нервной системы гуманоидов. Потому миссис Абату меня и сманила большой суммой кредитов и обещанием помочь устроится на новом месте, — многозначительно добавил Этерелли.

— Обещать жениться, не равно жениться. А считаться лучшим на захудалой планетке не значит быть им в действительности, — огрызнулась я.

Лицо фарна вытянулось. Видимо, не ожидал от меня подобного выпада. Только секунд через тридцать он с непередаваемой интонацией протянул в ответ:

— Ну у тебя и язычок! Неудивительно, что ты одна. А я-то думал…

Неурочный разговор на личные темы начинал бесить. Я вообще ненавидела обсуждать свою личную жизнь, а уж с этим мутным медиком и подавно.