Она сняла крышку, взяла со стола щипцы и извлекла одну из копошащихся фигурок. Сигрун положила ее на деревянную доску, а потом пригвоздила несколькими острыми булавками. Фигурка на доске заверещала, но Сигрун тут же щелкнула пальцами, и отрывистые звуки прекратились.

Женщина извлекла нож с красной рукояткой и тонким лезвием, провела по нему языком, и воткнула в фигурку на доске, отчего послышалось слабое шипение, будто плеснули воду на раскаленный камень. Сигрун зажгла несколько свечей, взяла одну и наклонила над доской, наблюдая, как воск капает вниз.

«Хисс мэнш ан… Им ра лий ха нтур…»

Тьма, равномерно укрывшая Топкую долину, тут же пришла в движение. Черные сгустки, наполнявшие болото и лес, потянулись к маленькой хижине. Они прижались к крошечным окнам, затянутым бычьим пузырем, и плотной дымкой ворвались в хижину, окружив Сигрун.

Колдунья ловко орудовала ножом, затем взяла длинную иглу, продела в ушко свой длинный белый волос, и принялась шить, делая стежок за стежком. Иногда она мурлыкала себе под нос незатейливую песенку, что распевают деревенские ребятишки, и посмеивалась, предвкушая дальнейшее развитие событий.

Туманные черные сгустки оседали на ее плечах, укутывали, точно плотное покрывало, но от них ей не делалось дурно. Напротив, она ощущала прилив сил.

Закончив шить, женщина сделала движение рукой, выставив вперед указательный палец, словно наматывала на него невидимую нить. Вокруг ее ладони тут же возникло мутное облачко, которое она опустила на деревянную доску, с неподвижным существом, созданным с помощью могильного колдовства.

Теперь нужно было научить его, что делать дальше. Существо только появилось в своей новой форме, а значит, оно ничего не знало об окружающем мире, точно маленький ребенок.

Сигрун следовало рассказать ему о самых простых вещах, которые понадобятся, чтобы исполнить задуманное. Каждый звук рождал слово, каждое слово влекло за собой следующее, чтобы создать общую связующую нить, которая сплетет сильное колдовство.

Слова были не обычными. Сигрун была дарована возможность говорить на самом первом языке, забытом для простых людей, на том, который понимали все создания, как живые, так и мертвые, предметы, вещи, любая песчинка или лист.

Язык взывал к самой сути. Так магия и свершалась, прочно скрепляя каждое слово между собой.

К рассвету очаг еле теплился.

Женщина с белыми волосами устало вздохнула, потянувшись, но осталась довольна. Костяной кубок на алтаре полностью опустел. На потемневшем дне лежала скрюченная человеческая фигурка.

Тьма в хижине рассеивалась понемногу, оставляя смутную дымку.

Солнце заливало долину с самого раннего утра ласковым золотым светом, на высоком лазоревом небе не было и намека на облака. Сине-фиолетовые тени гор медленно скользили по мере того, как двигался раскаленный шар над горизонтом. Он не изгонял Тьму насовсем, но значительно ослаблял ее, как и ее служителей, которые поспешили спрятаться в темных зарослях лесов.

Долина тут же ожила, памятуя, какой переменчивой может быть погода. По всем извилистым дорожкам и трактам потянулись повозки, застучали копыта лошадей, зазвучала веселая речь на рыночных площадях и улицах.

Лето не слишком радовало обилием солнца, но сейчас оно превзошло самого себя. Людям хотелось насладиться живительным, а главное, спасительным теплом и сиянием, дарившим надежду.

Улыбки появились даже на самых суровых лицах. Никто не желал просидеть дома, если на то не оказывалось особых причин.

Морвен нравилось бывать в Теирту, гулять по его извилистым улицам, смотреть на жителей, любоваться пышными садами. Если бы не нависающая угроза, деревня бы ничем не отличалась бы от прочих. Девушка нигде не бывала, кроме Ингларии, но теперь, когда Мидхар обрел крылья, такая мысль стала посещать ее. Может сама судьба подарила возможность что-то изменить для жителей долины и сделать их жизнь лучше?