- Ты и это знаешь?

От гордой надменности Люсинды не осталось и следа.

- Скройся с глаз моих, - сквозь зубы процедил Алвар. Выносить присутствие этой женщины не было больше сил. Его выдержка трещала по швам. Он и так слишком долго сдерживался. И сейчас был близок к тому, чтобы придушить ядовитую гадину собственными руками.

Герцогиня чутко уловила перемены в настроении мужа. Когда его внешнее спокойствие треснуло, словно яичная скорлупа, а сквозь рухнувшую преграду проступило нечто настолько пугающее, что у Люсинды от страха подкосились ноги, она сочла за лучшее удалиться и дождаться, пока гнев мужа немного поутихнет. В конце концов, его дочь жива, хоть и не совсем здорова. Но и это скоро пройдёт. Пусть Элайна оборотень лишь наполовину, всё равно её живучесть куда как выше, чем у обычного человека. Недаром проклятье так и не смогло её убить, не помог даже яд, призванный ослабить защитные силы организма.

Люсинда гневно поджала губы. Она не знала, что чувствует сейчас. С одной стороны, хорошо, что Элайна выжила, а с другой – Люсинде до безумия хотелось видеть девчонку мёртвой.

Терзаемая противоречивыми чувствами, несостоявшаяся убийца поспешила удалиться в свои покои, чтобы привести мысли в порядок. Теперь, когда герцогу стало всё известно, её ожидала незавидная участь затворницы в каком-нибудь отдалённом монастыре. Люсинда это понимала. Как и то, что ни слёзы, ни мольбы не помогут добиться смягчения приговора. Супруг её никогда не любил, а значит, и сочувствовать ей не станет. Вот разве что пожалеет сына, не захочет в столь юном возрасте лишать ребёнка матери.

Эта мысль показалась Люсинде заслуживающей внимания, и она дала себе слово с сегодняшнего дня проводить с сыном как можно больше времени. Ради сохранения своего положения, она просто обязана стать самой любящей и заботливой матерью на свете.

***

Сознание возвращалось ко мне урывками. Перед глазами то и дело вспыхивали разноцветные искорки, слышались приглушённые разговоры. Кажется, несколько раз приходил отец. Я узнавала его голос, не смотря на то, что он, как и все, старался говорить тише.

А вот сиделка куда-то запропастилась. Её место заняла незнакомая мне женщина, судя по всему, она появилась в замке недавно. Служанки тоже были из новеньких. Скорее всего, деревенские девушки. Они ужасно стеснялись и боялись сделать что-то не так, отчего у них буквально всё валилось из рук. Думаю, они перебили немало посуды, прежде чем научились передвигаться, удерживая на вытянутых руках подносы с чашками и тарелками.

О визите ведьмы остались лишь смутные воспоминания. Но с тех пор моё здоровье стало стремительно улучшаться. Уже через неделю я смогла сидеть в кровати и самостоятельно держать чашку с бульоном, а ещё через две – начала понемногу вставать.

Люсинда больше не появлялась. Я была рада отсутствию мачехи и к своему стыду ни разу не поинтересовалась её самочувствием. Наверное, многие считали меня жестокой и неблагодарной девчонкой из-за такого показного равнодушия, ведь, по их мнению, герцогиня всегда была ко мне излишне добра. Однако я не смогла переступить через себя и простить Люсинде её попытку лишить меня жизни. Вот так опытным путём выяснилось, что я не склонна к всепрощению, и если отец по какой то причине решит не наказывать свою супругу, я сама найду способ ей отомстить.

Вскоре у меня состоялся непростой разговор с отцом. Он, как обычно, навестил меня ранним утром и показал письмо от родителей моей матери, в котором сообщалось, что, следуя ранее заключённым договорённостям, я должна прибыть в земли оборотней не позднее конца следующего месяца.