Золотистое облачко крутанулось, стряхивая серую тоску... Откинув такое ненужное ей разочарование, попаданка уцепилась за ниточку гаснущей жизни и рванула по ней к телу, которое теперь точно знала, как можно спасти. А пока она неслась к поверхности, то успела, с высоты птичьего полета, полюбоваться своим будущим домом...
На возвышенности, которая разместилась посредине озера, красовался замок из красного камня, обнесенный несколькими рядами ограждений. По верху крайней стены выложены широкие зубцы с еле заметными отверстиями. Над защитными стенами возвышались башни, опоясанные балконами.
“С них удобно обстреливать противника, — мелькнула мысль у землянки. — А какой вход! — восхитилась переселенка. — Не вход, а сказка... Страшная, если кому-то захочется попасть внутрь этого комплекса без разрешения, то ему для начала надо будет огрести, а потом еще и постараться...”.
Большие, тяжелые ворота, которые крепились на цепях-противовесах, превращались в небольшой мост, чтобы перекрыть ров перед ними. Внутри, на расстоянии нескольких метров была вторая группа ворот, вернее решетка, которая опускалась словно по полозьям, перекрывая проход во двор замка...
На массивных кубах настенных башен находились часовые... Целых два человека. "Что-то маловато", — успела оценить масштаб трагедии душа попаданки.
Внутри замковых стен были расположены какие-то строения. Землянка угадала: конюшню и коровник, овин и птичник, казармы и кузницу, мельницу и часовню. В нескольких местах она опознала срубы колодцев с “журавлями” ...
Но ее тянуло в самую высокую, башню, к которой были пристроены два, видимо жилых крыла. “Донжон, — всплыло в памяти переселенки. — Самое укрепленное здание. Если что, то последний оплот. А меня теперь зовут...”, — додумать душа не успела — ее затянуло в тело раненой девушки...
4. Глава 3
Боль пронзила сердце. Разум, ликуя выдал народную мудрость целителя: "если пациент стонет и кричит, значит жив и скоро будет здоров" ... Черный юмор из прошлой жизни встряхнул душу и она, то есть я, вцепилась в оболочку растекаясь по ней. Заполняя каждую клеточку... Забирая на себя управление новыми нервами, знаниями, рефлексами...
Губы распахнулись, жадно ловя воздух, а с руки, которая выдернула кинжал, к сердцу отправилась искра магии запуская его в работу и заживляя прокол.
— Валент-Лина, — всхлипнула обнимающая женщина, которая придерживала мне голову. Ее горячие слезы обжигающими каплями ударили грудь, и я поморщилась.
— Валентина? — прошептали уста незнакомое имя, а память подсказала: “прах Галины остался на Земле, принимай новую жизнь”. Разрозненные пазлы чужих воспоминаний замелькали, словно разноцветные стекляшки в калейдоскопе.
“Сразу все ухватить невозможно”, — замельтешили панические мысли, словно мошка, или тараканы... Чтобы прогнать поднимающуюся в душе тревогу я тряхнула головой. Перед глазами качнулись стены и потолок. Женщина вцепилась мне в плечи так, что боль прочистила мозги и я прохрипела:
— Мама?
— Прости меня девочка моя, — зарыдала мать прижимая к себе воскресшую дочку. “Ох, меня..., — попеняла я себе. — Теперь я ее дочь, а Альма для меня мать” … Видимо, я что-то пропустила, пока приводила свое мироощущение в порядок, женщина продолжала невнятно причитать: — Ничего мне не нужно. Мы проживем! Ты самое главное не бросай меня... Отдай мне эту гадость...
Старшая баронесса кивнула на мой сжатый кулак, и я с удивлением увидела кинжал в своей руке. Обрывки фраз Альмы вновь зазвучали, пытаясь запутать: “прости..., не нужно”, но легкий укол, словно разряд электрофореза, в ладонь от горячей рукояти ножа вновь прояснили мысли.