– Заткнулся бы ты, святоша чертов, – вздохнул лорд Роуленд. – Вы, ученые мужи, понятия не имеете, как тяжело приходится нам, праздным аристократам, как многого от нас ждут. Мне едва удается соответствовать.

Роуленд поднес к губам чашку кофе – такую большую, что за ней скрылось все его красивое, хотя и бледное лицо, – и принялся жадно пить.

– Тогда тебе повезло, старина. Потому что у меня есть решение твоей проблемы. И я даже принес его сюда, – гордо заявил Финн.

Он расположился в удобном хепплуайтовском кресле, приобретенном еще несколько десятилетий назад бабушкой теперешнего герцога, и указал вилкой на вечернее издание «Таймс», лежащее на соседнем стуле.

– Это и есть твое спасение. И твоего брата тоже.

Лорд Роуленд с отвращением уставился на почки.

– А если я предпочитаю проклятие?

– Никто не спрашивает, чего ты хочешь, – рявкнул герцог Уоллингфорд, входя в комнату. – Впрочем, если честно, меня тоже никто не спрашивает. Ну, вот он я, Берк, твой покорный слуга. Явился. Надеюсь, тебе нравится завтрак?

– Да, спасибо. Знаешь, утренняя прогулка способствует повышению аппетита. Передай мои комплименты своему повару.

– Да пошел ты… – возмутился Уоллингфорд.

Он подошел к буфету. Его фигура в безупречном утреннем костюме производила сильное впечатление. Герцог был высоким и широкоплечим мужчиной с длинными, вопреки моде, волосами и чисто выбритым (тоже вопреки моде) подбородком. Только хорошо знавший его человек мог разглядеть на его лице следы вчерашней попойки – некоторую припухлость глаз и мутность взгляда.

– Знаешь, – задумчиво сказал Финн, – а ведь то, что ты ругаешься, может в каком-то смысле повлиять на предложение, с которым я сегодня пришел.

Уоллингфорд положил на свою тарелку изрядную порцию копченой рыбы и швырнул сервировочную вилку обратно на блюдо. Оно протестующе звякнуло.

– Не могу дождаться, когда услышу твое предложение.

– Ну надо же сколько сарказма. Вчера ты был намного любопытнее. Ведь именно любопытство заставило тебя устроить эту утреннюю встречу, столь неудобную и для тебя, и для твоего страждущего брата, – покосился Финн на понурую голову лорда Роуленда.

– Вчера вечером я был до неприличия пьян, – проворчал герцог и уселся во главе стола. – Но сегодня я в здравом уме.

– Тогда я перейду к делу.

– Сделай милость, – недовольно прорычал герцог, и его слова эхом прокатились по комнате.

Финн потянулся за газетой и развернул ее.

– Джентльмены, кто-нибудь из вас был в Италии?

– В Италии? – хохотнул герцог. – Что за вопрос! Пока ты возился в своей лаборатории, я переспал с половиной женского населения Венеции! Ну и что с того?

Лорд Роуленд поднял голову. На его бледную несчастную физиономию упал яркий солнечный луч.

– Вздор. У тебя тогда была постоянная любовница – эта симпатичная маленькая штучка… как ее… не помню… в общем, маркиза Штучка. Прелестное создание, но ревнива, как дьявол. Ты сделал не более полудюжины зарубок на столбике кровати, да и то, когда маленькая птичка сидела в клетке.

– Это не обо мне, – сквозь зубы процедил герцог.

Лорд Роуленд покосился на брата, потом опустил глаза и стал медленно загибать пальцы на левой руке. Его озаренные утренним солнцем золотисто-каштановые волосы светились, создавая вокруг его головы некое сияние.

– Нет, нет, это тоже не мог быть ты… Я вам точно скажу, – улыбнувшись, проговорил лорд Роуленд, обращаясь к Финну, – он и вполовину не так плох, как хочет казаться.

– Надеюсь, что нет, – усмехнулся Финн. – Избави нас Бог от Италии, населенной маленькими Уоллингфордами. Но дело в том, что Италия, которую я имею в виду, находится очень далеко… я бы сказал, чрезвычайно далеко, от той Италии, с которой вы знакомы.