– Боже! Сомнений не оставалось: быстрый взгляд на платье оставлял впечатление наготы, едва прикрытой цветами. – Эрнестина, мне нужно переодеться, сейчас же! Приготовь серебристо-серое.

– Но… но я его и не проветривала, и не гладила! – в замешательстве воскликнула горничная. – А это на вас так хорошо сидит!

– Я не помню, что бы оно так блестело. Не могу же я сиять, словно рождественская елка!

– Не так уж оно и блестит! – возразила девушка. – Другие дамы будут в платьях, расшитых жемчугом и пайетками, в лучших своих бриллиантах… – Заметив выражение лица Фебы, она испустила вздох. – Если хотите надеть серебристое, мэм, я постараюсь приготовить его поскорее, но в любом случае вы опоздаете.

От этой мысли Феба застонала:

– А шаль ты взяла?

– Да, черную. Но, мэм, вы же зажаритесь, если сейчас наденете шаль! Да и вид будет странный – с ней вы привлечете больше внимания, чем без нее.

Прежде чем Феба успела ответить, в дверь постучали, и она нечаянно выругалась:

– Вот галоша!

Вряд ли ругательство соответствовало случаю, но в обществе детей (почти постоянно) Фебе пришлось научиться заменять крепкие выражения разными словечками вроде этого. Она поспешила спрятаться в углу за дверью, а Эрнестина пошла открывать.

Из-за двери послышался мальчишеский голос. Эрнестина приоткрыла дверь пошире, и Иво, брат Фебы, просунув голову в щель, небрежно бросил:

– Привет, сестренка! Отлично выглядишь! И золотистое платье шикарное.

– Это цвет экрю, – поправила его Феба, и в ответ на недоуменный взгляд повторила: – Экрю.

– Обалдеть! – откликнулся Иво и, недолго думая, вошел.

Феба возвела очи горе:

– Иво, что тебе здесь понадобилось?

– Хочу проводить тебя вниз: не спускаться же к гостям одной.

Глубоко тронутая, Феба даже не знала, что сказать: только молча смотрела на одиннадцатилетнего мальчика, готового занять опустевшее место ее мужа.

– Это папа предложил, – помявшись, добавил Иво. – Я, конечно, не такой высокий, как другие джентльмены – да что там, я даже ниже тебя, можно сказать, я только полджентльмена, – но это ведь лучше, чем ничего, правда?

На лице его отразилась растерянность, когда он заметил, что глаза Фебы налились слезами.

Прочистив горло, Феба наконец сумела ответить, пусть и не совсем твердым голосом:

– Милый Иво, дорогой мой рыцарь! Сейчас ты на две головы выше всех прочих джентльменов! Спасибо, почту за честь.

Мальчик просиял и предложил ей руку галантным жестом, которому, Феба не сомневалась, научил его отец.

– Это честь для меня, сестричка.

На миг Феба словно увидела Иво взрослым мужчиной, уверенным в себе и полным неиссякаемого очарования.

– Подожди минуту: мне нужно решить, что делать с платьем.

– А зачем с ним что-то делать?

– Оно слишком… вызывающее.

Брат, склонив голову набок, внимательно оглядел ее с головы до ног:

– Это из словечек Пандоры?

– Нет, это самое обычное слово. Вызывающий – значит, слишком заметный, выделяющийся, обращающий на себя внимание.

– Сестричка, мы с тобой все равно не сможем не выделяться! – И Иво указал на свою огненно-рыжую шевелюру. – С такими волосами нет шансов, что тебя не заметят. Так что ничего не надо делать с платьем. Мне оно нравится, и Габриель будет доволен, что ты так хорошо выглядишь в канун его свадьбы!

Еще и двенадцати не исполнилось, а как рассуждает! Феба смотрела на брата с нежностью и гордостью.

– Хорошо, уговорил, – сказала она наконец неохотно.

– Ну слава богу! – с нескрываемым облегчением воскликнула Эрнестина.

Феба улыбнулась ей:

– Меня не жди. Сходи поужинай с другими слугами внизу и отдыхай.