Свернув за угол, они попали в очередной коридор, мало чем отличавшийся от всех прочих. Салли остановился возле одной из дверей и толкнул ее, повернув ручку. Перед ними открылась спартанская комната с койкой, столом, шкафом и зеркалом. Большую часть пыли там обмахнул с утра Чен.

– Вот ваше жилье, – объявил Салли.

Экберг быстро заглянула внутрь, затем кивнула. Салли и Маршалл положили ее сумки на койку.

– Путь сюда из Нью-Йорка неблизкий, – сказал Салли, – и, вероятно, вы совсем не спали. Если хотите подремать или освежиться – прошу. Душ и туалет дальше по коридору.

– Спасибо за предложение, но я предпочла бы начать прямо сейчас.

– Начать? – Салли был удивлен.

Маршалла вдруг осенило.

– Вы хотите взглянуть на нашу находку?

– Конечно! Для того я сюда и летела. – Она оглядела ученых. – То есть если вы, конечно, не против.

– Боюсь, что против, – ответил Салли. – Недавно здесь видели белых медведей. Да и лавовые туннели весьма опасны. Но полагаю, вы вполне можете осмотреть подступы к ней. С некоторого расстояния.

Экберг немного подумала, затем медленно кивнула:

– Спасибо.

– Эван проводит вас наверх, да, Эван? А меня прошу извинить, мне нужно кое-что срочно закончить.

Слегка улыбнувшись, он кивнул Маршаллу и направился в сторону своей временной лаборатории.

– Как интересно, – сказала Экберг. Каждое ее слово сопровождалось клубочками пара, выкатывавшимися изо рта. – Не думала, что когда-нибудь увижу такое чистое, ясное небо.

Они шагали к ледовому полю, залитому яркими лучами солнца. Несмотря на раздраженное ворчание руководителя экспедиции, Фарадей предпочел пойти с ними и теперь тяжело дышал, поднимаясь по склону. В течение месяца он совершал подобные восхождения как минимум по разу в день, и тот факт, что они до сих пор давались ему с трудом, говорил, что годы сидячей лабораторной работы не проходят бесследно. Экберг же шла легко, без усилий и успевала вертеть во все стороны головой, иногда бормоча что-то в цифровой диктофон. Для тепла поверх кожаной куртки молодая женщина набросила запасную парку Пенни Барбур.

– Понимаю, о чем вы, – ответил Маршалл. – Жаль, что это все ненадолго.

– Прошу прощения?

– Дни делаются все короче. У нас осталось еще две-три недели, а потом наступит полярная ночь. Часов двадцать тьмы в сутки. И мы уедем.

– Неудивительно, что вы так спешите. Так или иначе, Аллана эти цвета приведут в полный восторг.

– Аллана?

– Аллана Фортнема, нашего главного оператора. – Она посмотрела на голубой ледник, уходящий к лазурному небу. – Как гора Фир получила свое название?

– В честь Уилберфорса Фира, исследователя, который ее открыл.

– Это открытие сделало его знаменитым?

– Собственно, оно его погубило. Он погиб при осмотре кальдеры.

– О! – Экберг пробормотала что-то в диктофон. – Кальдера. Значит, это вулкан?

– Потухший вулкан. Вообще, довольно странная штука – единственное геологическое образование на тысячи квадратных миль промороженной тундры. До сих пор идут споры, как могло такое произойти.

– Доктор Салли говорил, что там опасно. Что он имел в виду?

– На самом деле гора Фир – всего лишь мертвый конус доисторической лавы. Из-за погодных условий и под давлением ледника она стала хрупкой. – Он показал на острые как ножи разломы в долине, затем на одну из больших пещер, усеивавших внизу горный склон. – Подобные лавовые ходы возникают, когда поверх активного потока магмы образуется застывшая корка. За многие годы их своды становятся ненадежными и легко могут обрушиться. В итоге гора напоминает огромный карточный домик. Нашу находку мы обнаружили в конце одной из таких пещер.