– Вы, доктор, все покажете даме, объясните, куда можно ходить, куда нет?

– Конечно, – ответил Маршалл.

Филипс кивнул и, еще раз бросив взгляд на Экберг, вернулся к прерванному занятию. Салли первым прошел к находившейся неподалеку лестнице, и все стали спускаться.

– По крайней мере, здесь тепло, – сказала Экберг.

– Во всяком случае, на верхних уровнях, – ответил Салли. – Остальные законсервированы, туда спускается только обслуга.

– Что он имел в виду, когда говорил, что здесь не везде можно ходить?

– Там, куда мы сейчас направляемся, жили офицеры и оттуда же велось управление радарными установками, – сказал Маршалл. – Это маточная часть пятиступенчатой базы, и в ней у нас везде полный доступ – хотя ни у кого нет ни времени, ни желания ее обследовать. Нам также дозволено в ограниченной степени заглядывать в южное крыло базы, где находится большинство компьютеров и прочих приборов. Там жили солдаты, у нас есть допуск и на верхние уровни. В северное крыло у нас допуска нет.

– Что там?

Маршалл пожал плечами:

– Понятия не имею.

Они свернули в другой коридор, более длинный и лучше освещенный. У стен было свалено устаревшее оборудование всевозможных сортов, и выглядело оно так, словно его набросали тут в спешке. Здесь же стояли шкафы и висели различные указатели с надписями: «Радарная», «Командный пункт», «Кабина слежения и регистрации». Дальше по обе стороны коридора тянулись двери с маленькими зарешеченными окошками и табличками, на которых ничего не значилось, кроме мало что говорящих буквенных знаков и цифр.

– Здесь, на уровне «В», мы организовали наши временные лаборатории, – сказал Салли, показывая на двери. – Там впереди – кухня, офицерская столовая и зал для совещаний, который мы превратили во временную комнату отдыха. За тем поворотом – жилые помещения. Мы выделили свободное для вас.

– Благодарю, – буркнула Экберг. – И все-таки я не понимаю, зачем кому-то вообще понадобилась подобная база. Я имею в виду, на севере и в такой глухомани.

– Это ячейка системы раннего предупреждения, – сказал Маршалл. – Вы когда-нибудь слышали о линии Пайнтри, или линии дальнего радиолокационного обнаружения?

Экберг покачала головой.

– В тысяча девятьсот сорок девятом году Советы испытали действующую атомную бомбу. Нас это свело с ума – мы думали, что у нас есть еще как минимум пять лет, чтобы переиграть их. В панике наши яйцеголовые вдруг решили, что через несколько лет у русских будет достаточно бомб, чтобы уничтожить Соединенные Штаты. Началось усиление войск, авиации, вооружений, включая экстренную программу разработки оборонительной системы на внешних границах. После того как были защищены Тихоокеанское и Атлантическое побережья, стало ясно, что главная угроза исходит теперь от бомбардировщиков, способных летать через Северный полюс. Но радары тогда были крайне примитивны – они не могли обнаружить низко летящие самолеты, не умели заглядывать за горизонт.

– И потому им требовалось находиться как можно ближе к источнику возможной угрозы.

– Именно. Военные объединили усилия и определили наиболее вероятные пути следования русских бомбардировщиков. И на каждом из этих маршрутов были построены станции раннего предупреждения, выдвинутые как можно дальше на север. Это одна из таких станций. – Маршалл покачал головой. – Ирония заключается в том, что к концу пятидесятых, когда строительство завершилось, они уже устарели. В качестве средств доставки бомб вместо бомбардировщиков стали использоваться ракеты. Для борьбы с подобной угрозой требовалась централизованная сеть оборонительных комплексов, и с появлением новой системы «Сейдж» эти станции были законсервированы.