А утром меня разбудил запах блинчиков в дополнение к ругани за дверью. Эта парочка снова что-то не поделила и орала, не боясь меня разбудить.

— Заколдую, — я выглянула за дверь хмурая и нечесаная, сама себе напоминавшая ведьму.

— Мари, он…

— Машка, она…

— Если вы здесь орете, то кто готовит блинчики? — перебила я скандалистов.

— Так они уже готовы, — вскинулась Сандра. — И он заявил, что ему нужна сметана! К блинчикам! А не жирно?!

— В самый раз, — отрезал Барсик. — Если ты ничего в этом не понимаешь, так и скажи!

Не слушая их ругань, я потянулась и направилась на кухню. Пусть орут. Мне больше блинчиков достанется.

Блинчики, тонкие и золотистые, оказались нежными и чуть сладковатыми на вкус. Видимо, Сандра переложила в тесто сахар. Я с наслаждением поглощала один за другим, окуная их в банку с клубничным вареньем, стоявшую на столе. Располнеть я не боялась: Мари в дневнике не раз и не два с досадой писала о неком проклятии постоянной худобы. Мол, если бы растолстела, да посильней, может, и нежеланные женихи отстали бы. Но нет, что бы она ни ела, поправиться не получалось.

Сандра с Барсиком опомнились и появились, когда часть блинчиков была успешно съедена мной.

— Мари! 

Сколько укоризны в голосе. Как будто я виновата, что Сандра может располнеть от одного пирожного в неделю.

— Ну так ты ж их уже приготовила, и тебе много нельзя. Не пропадать же продуктам, — беззаботно пожала я плечами, отправляя в рот очередной блинчик.

— Мне можно, — влезь Барсик. — Я за фигурой не слежу.

— И напрасно, — нравоучительно заметила я. — Ты скоро перекатываться по полу начнешь, потому что лапы держать перестанут.

Барсик негодующе зашипел. Как же, кто-то позволил себе намекнуть на его размеры!

— Мари, я проверю пока сохранность сладостей в лавке, — провожая голодными глазами очередной блинчик, исчезнувший у меня во рту, решила Сандра и выскочила из комнаты, как будто за ней гнались сразу пять женихов.

— Лопнешь, — проворчал Барсик, демонстративно поглядывая на блинчики.

Я хмыкнула, поднялась, достала из местного холодильника — большого сундука, обложенного сохранявшими холод амулетами, — кусок сыра, порезала его, добавила немного мяса, положила на тарелку и поставила на пол.

Барсик упорно считал, что ему, мыслящему созданию, необходимо питаться за столом. Я также упорно ставила ему еду на пол. Вот и в этот раз тарелка оказалась возле кошачьего носа.

— А блины пожадничала, — фыркнул Барсик.

— Коты блины не едят, — отрезала я, возвращаясь к остаткам на блюде.

— Я — необычный кот!

— Сочувствую.

Закончив завтракать, я привела себя в порядок, переоделась в темно-синее платье, длиной до середины икры, с наполовину открытыми руками и узким лифом. Все скромно. Ничего в глаза не бросается.

Сандра обнаружилась в лавке.

— От того, что ты моришь себя голодом, лучше тебе не станет, — нравоучительно заметила я, становясь за прилавок.

— Знаю, — тяжело вздохнула Сандра. — Но если я буду все это есть, то размерами стану с Барсика.

— Смотри, при нем такую глупость не скажи, — предупредила я.

Сандра рассмеялась.

— Заклинания стазиса не нарушены, — сообщила она. — Я все внимательно осмотрела.

— Видимо, не успел, — решила я.

На вещи, помещенные в стазис, нельзя было никак воздействовать: ни изнутри, ни извне. Для таких вещей время замирало, они словно находились вне его, вне пространства. Вне всего.

И раз стазис не был нарушен, следовательно, все, что находилось на полках, можно было есть без страха.

— Открывай дверь, — попросила я Сандру. — Будем торговать. Может, что и наторгуем.