– Слава Богу, Селина! Звонили из СЭС, они собираются прийти с проверкой во все заведения на территории доков в течение недели. – Вместо приветствия я систематически получала «приятные» новости.

– Эбби, брось мне фартук! – Попросила я, проигнорировав новость.

Эбигейл было семнадцать, она оканчивала старшую школу и уже в конце весны должна была сдавать важнейшие в своей жизни экзамены, а пока, вместо того, чтобы отправлять свое резюме в колледжи, заменяла чековую ленту. Схватив фартук, я завернула в уборную, где собрала свои длинные, густые волосы в тугой хвост. Резинок у меня всегда было про запас, потому как мои волосы выдерживали лишь сильнейшие.

– Почему ты здесь, а не в школе? – Спросила я, заливая молоко в опустевшую емкость аппарата.

– Сел, сегодня воскресенье, доброе утро! – Хохотнула Эбигейл.

Неужели воскресенье? Казалось, только вчера была среда. За последние месяцы все дни недели смешались воедино, ведь, как я уже говорила, какое мне дело, если что ни день, то «день сурка»?

Эбигейл – украшение моего кафе. Её морковные волосы, так же туго собранные в хвосте, и масса веснушек, которыми были усыпаны даже плечи, спина и руки девушки, напоминали о лете, о самых ярких закатах и о той огненной живости, с которой она у меня ассоциировалась, и которой так не хватало мне. Эбби обладала неиссякаемой энергией и добрым сердцем. Мы познакомились с ней, когда Мэттью, мой младший брат, пошел в первый класс. Они с Эбби стали одноклассниками и закадычными друзьями, потому из-за моей сильной привязанности к рыженькой непоседе, все девушки брата вызывали во мне недовольство. Но, его личная жизнь – не мое дело, так что приходилось держать свое мнение при себе.

– Заметила только утром, – указала Эбби пальцем на корзину, которую я вчера поставила около кассы. – Это что? Для печенья с шоколадной крошкой?

– Нет, для лавандовых веточек. – Смущенно улыбнулась я.

Эбби, как она любила это делать, уставилась на меня своими крупными, зелеными глазами. Несколько вечеров к ряду я думала о том, что мне следовало обзавестись своей «фишкой», которая привела бы в мое кафе большее количество людей, повысила бы продажи. Я решила, что название должно говорить само за себя, и, вспомнив об истории бабули Корнелии, обошла ближайшие цветочные магазины в поисках лавандовых ветвей.

– Что за нововведения? Для благоухания? Так я только вчера заменила пустую бутыль ароматизатора…

– Нет-нет, Эбби! – А ещё рыжий бесенок обладал привычкой тараторить без умолку. – Это… есть такая примета. Помнишь бабулю Корнелию?

– Как же не помнить!

И я рассказала Эбигейл о старинном поверье, некогда переданном мне из уст моей любимой, покойной бабули. Бабушка Корнелия увлекалась сухоцветами, они всегда украшали полки её дома в Валенсии, откуда была родом семья моего отца. Амбре там стояло такое, что даже если попытаться упасть в обморок – не выйдет, какое-нибудь благоухание, да отрезвит разум. Меня сразу привлекли сухие ветви лаванды, густым букетом стоявшие в вазе девятнадцатого века. Их аромат и сиреневый оттенок очаровали меня, восьмилетнюю. Позже, заметив мой интерес, бабушка рассказала мне о лавандовых ветвях: «Сухую ветвь лаванды раньше носили незамужние дамы. Не все, конечно, но те, кто знал о поверье, особенно хитрые девчушки, прятали ветвь в карман или цепляли в качестве броши. Согласно поверью, такой талисман мог привлечь мужчину, помогал найти настоящую, искреннюю любовь».

– И что же, Корнелия не рассказала тебе историю какой-нибудь девицы, которой удалось встретить любовь? – С недоверием глядела на меня Эбби, пока я разбирала свою сумку и доставала пакет с ветвями лаванды.