— Мне казалось, ты один, — напоминает о себе Даша. — Чужая женщина не заменит им родную мать, — цедит, поднимаясь на ноги.

Опускаю руку на ее плечо, чувствуя брезгливость от прикосновения, сжимаю зло — и толкаю к выходу. Борюсь с острым желанием схватить ее за шкирку и грубо вышвырнуть на улицу, словно приблудную собаку. В ближайшие кусты. Где ей самое место.

— Подожди… Куда же… — упирается и визжит, как свинья перед забоем, но я не замедляю шага. Жалкие потуги Даши перекрывает музыка из гостиной. Там вовсю идет веселье, а тащу бывшую прочь от толпы, пока она врезается каблуками в паркет, со скрипом проезжает по нему. — Там… Стой… Сумочку отдай, — переходит на ультразвук, когда я встряхиваю ее. Споткнувшись, теряет равновесие и безвольно повисает на моих руках.

Закатываю глаза и, с трудом преодолев отвращение, ставлю ее на ноги, фиксирую — и с облегчением убираю ладони. Дико хочется вымыть руки. После Славина и, возможно, других мужиков, которые ее лапали, после всей лжи, что она из себя выплескивала, после предательства. Я будто испачкался.

Странно. Когда-то мне казалось, что ее разлюбить невозможно, но один чудовищный поступок перевернул все. И как отрезало.

Теперь вижу перед собой не жену, пусть даже бывшую, а потасканную куклу. Грязную, страшную, гнилую. Хотя внешне она по-прежнему безупречна.

— Инна, — поднимаю ладонь, привлекая внимание администратора. Жестами показываю, что нам нужно.

Буквально через минуту девушка подлетает к нам с клатчем в руках. Дрожит и чуть не роняет его, передавая Даше. Сразу отшатывается, будто от гремучей змеи. Преданно смотрит на меня, вжимая голову в плечи.

Раньше надо было думать. Когда тварь опасную в дом впустила.

— Кон-ст-тантин Юр-рьевич, а… — трясется и заикается. Поднимает бьющуюся в треморе ладонь, показывает на Дашу. Проглатывает немой вопрос, смешанный с шоком. — Не мама, — сама же отвечает.

— Местная сумасшедшая. Бродит по округе, пристает ко всем детям и говорит, что она мама, — вытерев ладони о брюки, опять нехотя беру Дашу за локоть. Буквально двумя пальцами, как слизняка. Благо, она к дочкам не успела прикоснуться — тогда бы я точно взбесился.

Гадость какая.

— Ох, из-звините, — шмыгает носом администратор. — Я думала… Она сказала… Документы показала. Я вам дозвониться не могла, чтобы уточнить. И, как координатор мероприятия, взяла ответственность на себя. Провела, чтобы на месте вам сообщить. Простите. Так не хотелось скандала, но…

— Вторая ошибка за вечер. После третьей ваше агентство перестанет существовать, — отмахиваюсь от нее.

Двигаюсь дальше, хлопаю себя свободной рукой по карманам. Нахожу телефон. Действительно, недоступен. Я включил режим полета после звонка Даши.

Путь до двери кажется вечностью. Лечу как сумасшедший и волоку бывшую за собой, игнорируя ее блеянье.

— Костя, ты стал таким жестоким, — выдавливает из себя слезы. Вызывает лишь одно желание — стереть их пощечиной. Но баб я не бью. И вообще, привык решать проблемы другими методами. Более действенными.

— Что за документы ты администратору сунула? — зло рычу, вытолкнув ее на крыльцо.

Захлопываю дверь, отсекая нас от дома — моего личного оазиса, внутри которого должны царить мир и уют. И ради этого я готов сравнять с землей все, что находится за его пределами.

Яростно тру ладони платком, тяжело дышу и исподлобья зыркаю на Дашу. Она уже не такая смелая и наглая, ведь мы остаемся без свидетелей. Наедине.

И более сговорчивая.

— Их старые свидетельства о рождении, — послушно достает из клатча смятые бумаги. — Копии.