— Ах, это, — выпаливает с таким облегчением, словно ожидала, что я отругаю или выставлю ее за дверь на глазах у всех гостей. Опустив пушистые ресницы, расслабленно улыбается. — Да, конечно, не беспокойтесь. Я в курсе! — рапортует, кивая интенсивно.

Машинально цепляюсь взглядом за прическу и наблюдаю, как скачут кудряшки в такт. Неторопливо спускаюсь к лицу. И к губам, которые чеканят названия запрещенных для моих малышек продуктов.

Попутно замечаю, как загибаются тонкие пальцы, отсчитывая перечень аллергенов. Вслушиваюсь в уверенный голос, мысленно перепроверяю каждое слово.

Молодец, ничего не забыла. И не оставила сомнений в том, что здесь она в качестве кондитера. Причем профессионала. Признаться, мне нравятся люди, которые выполняют свою работу безукоризненно и на совесть. С полной самоотдачей. Я и сам такой — педант во всем.

— Хорошо, — перебиваю, чуть ослабляя хватку на локте. — Красители в фигурках? — выгибаю бровь.

— Натуральные! Морковный мусс, свекольный сок и…

Киваю и со спокойной душой отпускаю ее. Отбой. Можно перевести дух и не дергаться хотя бы до конца вечера.

Вместе мы неторопливо и молча возвращаемся к торту, вокруг которого водят хоровод дети. Маша и Ксюша, завидев нас, радостно машут ручками. Боковым зрением ловлю момент, когда рыжая подмигивает им в ответ. Но стоит мне повернуться, как она вмиг возвращает себе маску невозмутимости.

— А это что? — хмурюсь, заметив отпечатки маленьких пальчиков на боковушке нижнего яруса торта.

— Ой, не заметила. Только кексы успела поправить. Извините, — спохватывается и лихорадочно потирает ладони. — Госприемка, — шутит, пытаясь справиться с волнением. — Крошки-хозяйки решили заранее попробовать то, что я приготовила.

Несмотря на внешний панцирь, она не может скрыть нежности в тоне. Не вижу смысла, зачем ей играть, и поэтому… Вообще ни хрена не понимаю.

— И как? — хмыкаю, поддерживая ненужную беседу. — Они оценили? — тепло улыбаюсь дочкам.

— Надеюсь, что да. По крайней мере, их не стошнило. А может, сдерживались, чтобы меня не обижать, — тихо хихикает кондитер, привлекая к себе мое внимание.

— Спасибо, — скользнув по показавшимся ямочками на ее щеках, нервно откашливаюсь. — На этот раз вы представитесь или опять гордо уйдете, хлопнув дверью?

Замирает, удивленно округляя глаза.

— Вспомнили все-таки? — недоверчиво сводит тонкие светло-коричневые брови. Как у моих малышек. Видимо, рыжие все похожи.

— Фотографическая память. Так как вас зовут?

— Вера, — бросает коротко.

— Благодарю, Вера. Можете быть свободны, — не придумываю ничего лучше, кроме как попрощаться. Хочется скорее избавиться от нее, хотя сегодня она не ведет себя навязчиво. Не сует папку со своим делом мне в нос. Но… пусть все равно будет на расстоянии.

Однако дочки со мной не согласны. Стоит Вере отойти от меня, как они подскакивают к ней и тянут к торту. Порываюсь последовать за ними и проконтролировать каждое действие кондитера, однако… Останавливаюсь.

Не мешаю им. Устроившись в кресле, со стороны наблюдаю, как дети разделываются с десертом, балуются, пачкают темную юбку Веры контрастно светлыми кремовыми пятнами. А она, вместо того чтобы огорчиться, просто смеется. Кондитер оказывается живее и веселее аниматоров. Немудрено, что мои дочки не отлипают от нее. Разыгравшись, заставляют помочь им в каком-то конкурсе, а она покорно соглашается.

Моим бандиткам вообще невозможно отказать.

Хотя Даша с легкостью это сделала четыре года назад.

От воспоминания о бывшей холодок проходится по спине. Причем такой ощутимый, будто кто-то сверлит меня взглядом.