Я выбираю только самые сложные дела, которые меня заинтересуют. Где надо пободаться, чтобы восстановить справедливость. Остальные — распределяю между подчиненными. У меня работает команда профессионалов, которым я доверяю...

Впрочем, нет. Лгу. Я давно никому не верю на все сто процентов.

— А вечелом пойдем гулять? — договаривается Маша, и ее голосок тонет в шуме фена, которым я бережно подсушиваю непослушные кудри.

— Зависит от вашего поведения, — многозначительно тяну.

— А в кафе поедем? — уточняет Ксюша.

— Туда, где мама, — звучит от них обеих. Обычная фраза поражает меня разрядом тока. И, на мгновение поддавшись вспышке гнева, я выдергиваю вилку из розетки.

Напряженно смотрю в каре-зеленые глаза малышек, наполненные надеждой, но не могу издать ни звука — в горле отравляющая горечь.

Звонок домофона становится моим спасением, отсрочив неизбежный разговор. Возможно, когда-нибудь я буду к нему готов. Но пока…

— Ярослава Ивановна приехала, — вывожу дочек из ванной. — Она досушит вам волосы и сделает хвостики. А папе собираться надо, ладно?

Приседаю рядом с ними, беру крохотные ладошки в свои лапы. Сжимаю бережно.

— Ла-адно, — с грустью соглашаются Маша и Ксюша. Я должен уделять им больше времени, но и деньги зарабатывать нужно. Чтобы у моих детей было все, что только ни попросят.

— Вот и умницы, — шепчу с улыбкой и целую обеих в щечки.

Передаю самое дорогое, что у меня есть, в надежные руки Ярославы Ивановны. Той самой женщины, которая оказалась рядом с нами в сложный период. На протяжении четырех лет она поддерживает меня и помогает с дочками. Хоть и устала сидеть с ними целыми днями, но отказать не может. Сколько бы я ни пытался найти ей замену или хотя бы помощницу, все мимо. Ни одна няня не вызывает у меня доверия. Сплошные выдры и бестолочи.

— Доброе утро, Константин Юр… — звонко приветствует меня Ярослава Ивановна, но осекается, изучив мой «разукрашенный» внешний вид. Конец ее фразы теряется в добром смехе. — У вас, я смотрю, оно было очень добрым.

— Ничего страшного, — отмахиваюсь. — Я в душ. Займетесь лапочками? — киваю на растрепанных девочек в ярких махровых халатиках.

— Конечно, — приобнимает их за плечики, а я чувствую легкий укол ревности. — Сейчас мы переоденемся, позавтракаем и будем заниматься…

— А мутики? — возмущаются обе, пока няня уводит из их на кухню.

— Разбаловал вас папа! Мультики после занятий, — она остается непоколебимой, хотя я бы сдался быстро.

Дочки крутят мной как хотят. Только им двоим я это позволяю. Пусть делают со мной что пожелают. Мои сокровища. Мой смысл жизни.

Проводив их тоскующим взглядом, я с трудом заставляю себя подняться в комнату. Привожу себя в порядок — и едва не рычу, когда раздается телефонный звонок.

Начальство не опаздывает, а задерживается. Я миллион раз говорил подчиненным присылать мне сообщения, а не трезвонить, когда я дома с детьми.

Уволю того, кто посмел ослушаться четкого приказа. Настроение у меня соответствующее!

Скользнув взглядом по дисплею, мрачно свожу брови.

Неизвестный номер. Какого хрена?

— Воскресенский, — важно бросаю в трубку.

— Кость, привет, это я. Узнал? — голос из прошлого на миг парализует. — Я хотела бы увидеть… вас.

— И кто это? — бросаю небрежно и холодно.

Прислушиваюсь к себе: ничего. Совсем. Пусто внутри. Даже злости не осталось.

Ни-че-го.

Зажав телефон между плечом и ухом, невозмутимо поправляю манжеты рубашки. Замечаю на белоснежной ткани слабый фиолетовый отпечаток пальца. Моего. Когда и где я так умудрился? Я же все отмыл. Себя, комнату, пол. Вроде…