…белый ухоженный Шпиц очень симпатично тяпнул Пилипенко за ногу…

– Закрывай фургон!!! Фургон закрывай, мать твою в душу, в гроб, всех вас ети!.. – закричал Пилипенко.

Пытаясь стряхнуть с себя Фоксика, Васька захлопнул одну половину дверей фургона и выхватил откуда-то лопату… Тут и Пилипенко очухался, ногой сшиб Фоксика с Васьки и бросился закрывать вторую половинку дверей…

Когда между створками дверей фургона оставалось не больше десяти сантиметров, я с жутким шипением и воплем вылетел оттуда и всеми четырьмя лапами с максимально выпущенными когтями вцепился в голову Пилипенко.

Пилипенко упал навзничь и, пытаясь содрать меня со своей головы, закричал так, что к нам стал сбегаться народ.

– Сейчас, сейчас, Афанасьич… – метался вокруг нас Васька. – Сейчас я его лопатой!..

Я увидел занесённую над собой лопату и подумал, что я и так уже слишком задержался в компании этих мерзавцев. Пора и честь знать.

Васька замахнулся, я прокусил Пилипенко ноздрю и бросился в сторону. За моей спиной раздался глухой удар и такой дикий визг Пилипенко, что наше Кошачье преимущество в две октавы показалось мне просто ничтожным. Пилипенко сумел завизжать на ТРИ октавы выше, чем любая наша Кошка-истеричка!..

Всё остальное произошло помимо моего сознания – в сотые доли секунды, выпрыгивая из-под опускавшейся на меня лопаты, я взлетел на гору каких-то ящиков, оттуда молниеносно сиганул ещё выше – на крышу мрачной двухэтажной пристройки, а уже на крыще, в условиях относительной безопасности, я вновь обрёл способность чётко осознавать происходящее и видеть всё вокруг.

Без ложной скромности должен признаться, что мне – автору всего этого «хипеша» и «халоймеса», как сказал бы Шура Плоткин, – вид сверху очень и очень понравился! «Картина маслом!» – добавил бы Шура, увидев…

…визжащего и катающегося по земле Пилипенко с разбитой головой и прокушенной ноздрёй…

…разбегающуюся во все стороны разномастную Собачню…

…стремглав улепётывающего Котёнка…

…и толпящихся вокруг Пилипенко растерянных Людей.

Вот только Бродяги не было видно нигде. Но за него я не очень волновался. Бродяга – Кот самостоятельный, стопроцентно уличный, а это очень неплохая закваска! Ему рассчитывать действительно не на кого, он сам о себе позаботится…

Пока я тщеславно любовался на творение лап и мозгов своих, я и не заметил, как из слухового чердачного окна – с одной стороны и по горе ящиков – с другой стороны на крышу влезли двое в замызганных серых халатах и стали меня окружать. Причём у одного в руках был точно такой же сачок, как и у Пилипенко!..

Запах от них шёл – слов не подобрать! Меня буквально затрясло от ужаса!.. Я не знаю, как я это понял – но это был запах СМЕРТИ. Так пахли Убийцы. Мои Убийцы…

Я быстро огляделся по сторонам – положение практически безвыходное. Внизу – Люди, Васька с лопатой, уже запертые ворота, высокий каменный забор…

Забор… Забор!!! Ах, как он далеко стоит от крыши!.. Ох, не допрыгнуть мне!.. Ох, не допрыгнуть… А может, попробовать?.. Господи! Дай мне силы… И если останусь жив, клянусь тебе…

– Он, кажись, на забор целится, – сказал один Убийца другому. – Перекрой ему там кислород.

– Да куды он денется? – ухмыльнулся второй Убийца. – До забора ему в жисть не допрыгнуть…

А тут ещё все Люди, стоявшие внизу вокруг Пилипенко, этот болван Васька, да и сам сволочь Пилипенко стали орать на весь двор: «Хватайте его!.. Заходите сбоку! Не упустите! Прекрасный экземпляр!!!»

И тут я вдруг решил – или я погибну сейчас, или докажу им всем, что я действительно ПРЕКРАСНЫЙ ЭКЗЕМПЛЯР! Я-то знаю себе истинную цену! Кто Вы – и кто Я?! Разве нас можно сравнивать? Вы же себе только кажетесь, а Я настоящий… Вы, в массе своей, очень мелковаты и неприглядны. За крайне редким исключением. В то время как Я…