Восемь игроков, как восемь простых карандашей из одной пачки, уже переодеты в одинаковые черные спортивные костюмы, кроссовки и бейсболки для игры. Чин по чину, мы облачены в форму Nike, кроссы Nike, бейсболки Nike. Вряд ли спортивный гигант заплатил за рекламу, скорее организатор пытается заманить авторитетный бренд в инвесторы проекта. Значит подготовился, как говорят, чин по чину.

Кто-то спит, кто-то бодрствует и перекидывается короткими незначительными фразами, – лица тревожны, насуплены.

Пассажиры неплохо знакомы друг с другом, – недавно все, кроме меня, дружно отплясывали на вечере встречи «тостых и тонких», где, как вы понимате, все участники игры были «тонкими» и заискивающими перед «толстыми», здесь передо мной уже другие лица, без спеси московского индивидуализма, с потаенной мыслью срубить денег за одни сутки игры, всего лишь сутки игры, ну разве нельзя потерпеть? Все молчат и дышат в две дырочки, – не иначе как перед «Игрой в Кальмара».

Впереди А.Резвый. Разворот головы на 90 градусов, сверлит взглядом, видимо ожидая, что кто-то может выскочить и убежать в Абердин. Резвый – инициатор, гид, активист, лидер, душа компании и прочее. Его ценят, уважают, поддерживают, похлопывают по плечу: «Ну, Сашка, – ты, молодец». Но даже на самом видном месте ему неймется, он крутится, волнуется, хочет что-то сказать, держит паузу, и стряхивает слово, как пепел с сигареты. Ясно, происхождением он из птерилий. Только перья выщипаны. И я с пониманием (на какое способен) улыбаюсь ему, мол, все в порядке, чувак, у тебя еще будет возможность показать себя. Сократа среди нас не оказалось, – старик наверняка помог бы ему родить умную мысль. Но среди нас есть Лейбниц, утверждавший, что мы живем в лучшем из миров. Не скромно, это я о себе.

А пока я следующий объект сверления, Резвый готовит дрель. Назойливый взгляд осторожного человека. Но сегодня мы должны его принять и проглотить вместе с кроссовками, которые он успел запачкать, – проглотить, как горькую таблетку. Неприятную, как ни крути.

Жанна Жунеева, Колька Евтушок, Саша Резвый, Катя Москвитина, Сергей Густинский, Илона Николаева, Анна Минская и я, Андрей Дубровский. Еще пятнадцать лет назад мы были дружной кампанией, а теперь с трудом смотрим друг другу в глаза. Правда, как утверждает наш вагоновожатый Резвый, еще должен быть Макс Рябинин, но у того просрочен загранпаспорт – не успевает. Тогда в срочном порядке позвали еще кого-то – тоже отказ, и в последний момент вытащили меня, из глухого резерва.

Все как на подбор, в плане положения и денег – на нуле.

И мой блокнот наполняется записями.

Соединяю слова – зачеркиваю, снова соединяю и снова зачеркиваю. Строчу неровные строчки, не преминув укорить себя за банальности, типа «не ожидал, что так попаду в Англию», «восемь философов на квесте», «сокурсники после пяти лет расставания», «лондонский туман на лицах игроков», «замок кошмара и надежды».

Нужна встряска. Не удивлюсь, если прямо сейчас автобус встанет и дальше пешком, по росе, с мокрыми ногами и комарами, мимо стада овец. Может ситуация требует общения, раскрытия диспозиции. Во всяком случае, неплохо выяснить, это игра, заработок или вообще прикол какой-то? Все же нам не по семнадцать.

Поэтому я начинаю пытать лукавого командира. «Чего пристал?» – прочитываю в его глазах и это меня не смущает, хотя вопросы он слышит и вправду глупые.

Резвый смотрит на часы, извлекает свой манускрипт на листе А4 и зачитывает приветствие. Ну, наконец-то.