Преуспели и в рекламе. Ставки делались на ловкий обман российского потребителя, типа, «прибор французский, сборка китайская», «сапоги российские, кожа – итальянская», «ингредиенты импортные», «фурнитура немецкая, «механизм немецкий», «приведи друга», «последний товар», «гарантия 20 лет», и прочее, и прочее.

Повозили по стране иностранных гуру, с выступлениями о бизнесе и саморазвитии, потом отечественных, «доморощенных» так сказать, предпринимателей, которые в свою очередь, очень хотели быть похожими на тех самых иностранных гуру, и даже начинали говорить с акцентом, хотя славянское лицо как-то с этим не совпадало.

Философы стали коммерсантами, директорами, маркетологами, рекламистами, пиарщиками. За ширмой для переодевания нас ждали переговоры, переговоры, переговоры, да все с первыми лицами компаний. Заказчику врали, что перед ним аспиранты, а не студенты, в отчетах врали с цифрами и выводами, друг другу врали обо всем остальном. Все вошли в пике. Как не вспомнить? И ты вспоминаешь часто.

Все прекратилось враз. Двусторонняя, прикорневая пневмония, и через три недели тебя уже не ждут, вместо тебя работает твой друг, которого ты привел, и который уже не отвечает на твои звонки. Заказы перебросили на другую фирму, съехали в другой офис, сменили пароли в Интернете и т. д. и т. п. Проекты прошли мимо как стадо баранов. И тишина, и «извини, старина, так получилось», хотя даже этой фразы ты не дождался. Тишина, как на похоронах. «А ничего, что я их туда позвал?» – «подъеживал» ты себя. «Да иди ты!» – посылал ты себя же.

Так ты перешел в одиночное плавание, на всякий случай подплыл к бывшим клиентам, не вышло, потом стал цепляться за новые идеи, пусть с несопоставимыми размерами дохода, но все же. Например, вспомнил, что заказчики – народ известный, катнул книжку, продал тираж, а потом, когда издатель отказался делать второй тираж, продал ее частями и нестандартным способом – из каждой главы или почти из каждой как цыплята в инкубаторе стали появляться видео-тренинги. Потом поехал с мастер-классами. А потом сделал журнал с теми, кому есть что сказать, потом закрыл, когда упали подписки, а бумага и логистика подорожали. Есть такой режиссер Терри Гиллиам, он говорит: «У меня хватит боли на десяток отличных фильмов. Только выпишите мне чек, черт побери!» Ты присоединишься?

Зато теперь вместе, как ни в чем не бывало. Ну-ну. И любой вопрос для него будет риторическим.

Тогда, навешав ярлыки неблагонадежного работника и попросту скандалиста тебя отшили, – теперь пришили, правда, к другому месту.

Зовут на встречу выпускников. А почему бы и нет?

Ну, разок предали, ну и что? С кем не бывает, дружище?

Ну, разок кинули. Да не со зла же?

Все, кто ползал по коврам кабинетов, унижались, лебезили, пресмыкались, стучали на коллег – теперь подняли голову, а те, кто шел своей дорогой должны ее опустить. Теперь главное – пристроить жопу, а не голову. А ты хочешь работать головой? Посмотри на Елену Прекрасную, она же не работает головой и сидит в Префектуре, она устроилась.

Поэтому ни на какую встречу ты не пошел.

…Уже утром после пропущенного мероприятия, впервые за пятнадцать лет тебе позвонил Сашка Резвый. Тот самый Сашка, четвертый в вашей компании. С ним с первого до четвертого курса вы были не разлей вода, пока ты не попал в больницу. Резвый тогда поступил очень просто. Он занял твое место в проектах и взял руководство твоей командой, сколоченной из сокурсников. Оттяпал твою делянку, как сказали бы на селе.

Тебе ничего не сказал, ну, чтобы… А ребятам объяснил по-простому: «Ничего не случилось, – незаменимых людей нет, – давайте работать».