Титикака доел морковку, грустно посмотрел на развалины «дамы».

- Что? Даму тоже я развалил? Да? – читалось в его взгляде. И он… заревел.

 Я впервые видела, как тигры плачут.

- Рррр! – послышался голос за спиной. 

- Ар-р-р-ра-а-рау! – выдал Титикака, жалуясь на превратности любви к ледышке.

Рык за спиной стал строже и куда более угрожающим.

- Это что еще за новости? – повернулась я, глядя в красивые и бесчеловечные глаза.

- Принцы не плачут, - пояснили мне, поглядывая на Титикаку.

- Не плачут, не плачут, - проворчала я, глядя на его величество. Титикака был безутешен. Он сгребал лапами снег: «Вот она была и нету!». – Может, поучаствуете, ваше величество!

- В чем? – произнес ледяной голос. Он стоял горделиво, заложив руки за спину.

- В катании снежной бабы. Вы, как мужчина, должны лучше разбираться в женщинах! – усмехнулась я, позволяя себе дерзость.

Я стала лепить новую. Титикака тут же оживился.  Он смотрел на меня с надеждой, что я налеплю ему целый гарем! Но пока что я толкала тяжелый ком, украдкой глядя на его величество. Ничего-ничего, сейчас посмотрим…

12. Глава одиннадцатая. Пососать одеяло!

Глава одиннадцатая. Пососать одеяло! 

Первый ком был установлен на радость принцу, впервые играющему на улице. Я катила второй ком, толкая его изо всех сил. Ком получился большим. Я даже сама не ожидала такого!  Я попыталась водрузить его на первый, но с физикой в школе у меня было плохо. Поэтому меня резко повело назад и…

Я не упала.

Я стояла, чувствуя, как меня … держат.

 Я даже чувствовала дыхание совсем близко и видела руки, помогающие держать огромный ком. Ком был с легкостью поднят и водружен на место. Я разравнивала его руками, чувствуя, что позади меня стоит его величество. Я смотрела на свои руки, которые  почему-то очень усердно разравнивают снег, и видела, как дорогие перчатки драгоценностями смахнули налипшие снежинки.

Я подняла голову, видя, как снег становится все сильнее и сильнее… Он уже шел не переставая, застилая внутренний двор бело-серой пеленой.  Не было видно ни окон, ни дверей. Только серые силуэты стен вырисовывались в снежной мгле.

Снежинки падали мне на лицо и тут же таяли на горящих щеках.

Все это время я почему-то растирала варежкой одно и тоже место, для чего-то полируя его. Странное чувство, от которого мне вдруг стало жарко заставило меня внимательно следить за драгоценной перчаткой, которая небрежно стряхивала снежинки . Камни на перчатке сверкали, на них налипал снег.

Вот его рука подкралась все ближе и ближе, осторожно ложась поверх моей. Он молча водил моей рукой по кому, заставляя с каким-то странным удивлением следить за каждым нашим движением.

- Здесь просто немного неровно, - послышался тихий голос.

- С-с-согласна, - кивнула я,  на мгновение забывая про вечную войну.

- Ты же просила поучаствовать, вот я и участвую, - снова послышался тихий голос.  «Участвуйте, участвуйте!», - занервничало сердце, как зачарованное глядя на наши руки.

- Пока никто не видит? – вдруг произнесла я, догадываясь, чего он ждал.  – Пока никто не видит, его величество король может опуститься до того, чтобы обнять няню?

- И снова мы возвращаемся к воспитанию принца, - послышался голос. В нем отчетливо прозвучало недовольство. – Я считаю, что принца нужно воспитывать в строгости. И не позволяться ему слабости. Каждая слабость делает  короля уязвимым. Если ты хочешь подобраться к королю, но не можешь, достаточно подобраться к тем, кто ему дорог. И тогда вся власть в твоих руках.

- Думаю, что принц, в отличие от вас, сможет защитить тех, кто ему дорог, - усмехнулась я, чувствуя какую-то обиду.