[173]. Надо отдать должное профессионализму и гражданскому мужеству и В. В. Морозова, и авторов сборника, которые решились опубликовать столь смелую работу в условиях, когда вектор общественно-политической и научной жизни страны развернулся в совершенно иную сторону, чем это было в прежнее десятилетие. Ведь автор не просто говорил о целом ряде важнейших вопросов битвы, считавшихся официально решенными, он поднял проблему цены победы в Великой Отечественной войне, которая на протяжении всего послевоенного периода была и продолжает оставаться наиболее сложной, болезненной и спорной для нашего общества и науки, а в то время еще и очень опасной для карьеры тех, кто пытался её касаться. Поэтому не случайно эта статья В. П. Морозова нигде больше не публиковалась, да и цитировать её начали лишь российские исследователи в наше время.

Весомый вклад в изучение Курской битвы продолжали вносить военные историки и на завершающем этапе второго периода её историографии, когда заниматься плодотворной научной работой стало крайне сложно. В 1970 г. вышла в свет одна из наиболее известных и широко использовавшихся долгие годы как учёными, так и публицистами книга полковников Г. А. Колтунова и Б. Г. Соловьёва «Курская битва»[174]. Она была написана на основе ранее не использовавшихся в открытой печати армейских и фронтовых отчётов за весь период событий на Огненной дуге. В беседе со мной Г. А. Колтунов вспоминал, что изначально она задумывалась как упрощенный вариант исследования офицеров Генштаба, подготовленного в конце 1940-х гг. с расчётом на более широкую аудиторию, в помощь гражданским историкам и идеологическим работникам. Именно это обстоятельство и предопределило её направленность. Наряду с довольно подробным рассмотрением крупных вопросов планирования, подготовки и проведения всех трех операций в районе Курской дуги в ней значительное внимание было уделено партийно-политической работе в войсках.

Вместе с тем в книге была сделана попытка научно обосновать ряд уже закрепленных в общественном сознании и историографии мифов и легенд. В частности, в ней подробно рассматривается, из чего складывалась огромная цифра 1500 танков, якобы участвовавших в бою 12 июля 1943 г. под Прохоровкой. По мнению авторов, это общее число танков и штурмовых орудий в шести немецких танковых дивизиях из двух танковых корпусов противника, наступавших на станцию с запада и с юга, а также 5 гв. ТА, которая им противостояла. Как рассказывал мне Г. А. Колтунов, они сознательно указали номер лишь 3 тк и его дивизий, а 2 тк СС опустили, отметив, что «непосредственно в направлении Прохоровки с запада на фронте 15 км наступали три танковые дивизии врага»[175]. К этому времени П. А. Ротмистров настойчиво пытался закрепить тезис, будто с запада кроме дивизий СС против его армии действовали также 11 тд, мд «Великая Германия» и даже 17 тд, которой там вообще не было. Причём бывший командарм не выдумывал, а брал эти данные из отчётов его же штаба за 1943 г. Поэтому парировать его аргументы было сложно. Но военные историки после анализа ряда документов пришли к выводу: эти соединения действовали на других направлениях. Авторитет маршала был высок, поэтому авторам и пришлось применить такую уловку. Именно эта книга окончательно завершила создание «мифа о Прохоровке», т. к. впоследствии изложенная в ней оценка без существенных изменений вошла во все словари и энциклопедии, издававшиеся до развала СССР.

Кроме того, в книге Г. А. Колтунова и Б. Г. Соловьёва была продублирована легенда, сформированная ещё в 1943 г. в отчёте Военного совета Воронежского фронта, о том, что окружения 5-го гв. Сталинградского танкового корпуса, выдвинутого в ночь на 6 июля 1943 г. на прохоровское направление, не было. Кроме того, в их труд был включен и ещё ряд незначительных, но, как показало время, очень живучих мифов. Например, о таране, который якобы совершил командир танкового взвода 1-й гвардейской танковой бригады 1 ТА лейтенант В. С. Шаландин.