– Приехали! – радостно махнул рукой в сторону строений Мещерский и тут же почесал нос, точно в предвкушении закуски и доброго стакана.

«Волга» въехала на неогороженную территорию и остановилась, слегка скрипнув тормозами.

– Миша, покури пока, – бросил Мещерский, открывая дверь. – Шашлычок поспеет – принесу тебе шампур!

Я молча отметил про себя: правильные начальники своих водителей, как правило, за общий стол сажают, рядом, почти как равных. Но, видно, тут случай другой. Может, Мише пить нельзя. Может, характер у него не тот.

Огляделся. Стандартные домики-«скворечники» стояли по периметру. Но выделялось в центре одно здание – двухэтажный деревянный корпус с длинной верандой, выкрашенный в свежий коричнево-жёлтый цвет. Сбоку виднелась баня – оттуда валил лёгкий пар, даже пахло берёзовым веником и дымком. А чуть дальше – большая деревянная беседка с длинным столом. Там уже собрались местные: директора, начальники, люди в костюмах и без, с приосанкой и рюмками в руках. Смех, перекрикивания, хруст огурцов и гул голосов разносились по поляне, будто подбадриваемые запахом шашлыка и лесного разнотравья.

– Ну вот, товарищ майор, – с довольной улыбкой сказал Мещерский, указывая на шумную компанию за длинным деревянным столом. – Вот они, наша опора. Крепкий хозяйственный коллектив, золотой фонд города. Кто производством рулит, кто людьми руководит, кто товаром заведует. В общем, цвет и соль земли Нижнелесовской.

Пока шли к беседке, я уже взглядом выцепил несколько ключевых фигур. Во-первых, начальник милиции – тот самый Бобырев Виктор Игнатьевич, о нем я уже навел кое-какие справки. В кителе с подполковничьими погонами, лысоватый, с округлым животиком, тяжёлыми щеками и глазами немного навыкат, отчего казался всё время немного удивленным. По манерам и повадкам – этакий сытый кот, не кастрированный, но сам давно уже мышей не ловит, только командует.

Во-вторых, сам виновник торжества – Даур Вахтангович Шамба, директор фабрики «Красная нить». Узнать его было несложно: орлиный нос, усы чёрные, как гудрон, волосы с сединой, но всё ещё густые, ершистые. Абхазец, как я и думал. Костюм сидит на нём, как влитой, запонки сверкают – и похоже, они бриллиантовые – а рубашка не просто отглажена, а накрахмалена. А глаза – хитрые, быстрые, бегают, будто проверяют, все ли на месте. И будто не говорит – поёт, руками машет, бровями играет, голос – с интонацией, с актерским придыханием, словно на сцене.

– Товарищи! – окликнул гостей Мещерский.

Те спорили наперебой, смеялись, кто-то гудел про гласность, кто-то язвил про перестройку – мол, скоро, глядишь, по телевизору каждый сможет на партию жаловаться. Главное – без мата. Ха-ха!

– Мы прибыли! Прошу внимания, – председатель исполкома выдвинул меня вперёд, как породистого жеребца на выставке. Я, однако, тут же шагнул чуть в сторону, в тень – оттуда тоже неплохо видно.

– Вот и наш гость из Москвы. Прошу любить и жаловать: Андрей Григорьевич Петров, майор милиции.

За столом загудели теперь уже одобрительно. Послышались перешёптывания: «Тот самый, из Москвы», «Молодой какой».

Шамба, не теряя ни секунды, вскочил, словно пружиной вытолкнутый, и шагнул ко мне навстречу.

– Андрей Григорьевич! Да-арагой! – произнёс он с широкой, масляной улыбкой. Рука его была крепкой, но без лишнего давления – деловой человек, знает, где как здороваться. – Какая радость видеть вас у нас! Я – Даур Вахтангович, скромный труженик предприятия «Красная нить». Наверняка видели нашу фабрику из окна аэропорта – жёлтая крыша, трубы не дымят!