Человек сидел у окна.

Справа от входа.

Неопределенного возраста мужчина в костюме-тройке и шляпе-хомбурге с загнутыми вверх полями. Тулью хомбурга украшала широкая черная лента. А еще незнакомец носил перчатки. И задумчиво рассматривал набалдашник своей трости, изображающий странную тварь с бычьими чертами. В голову влезло неприятное словечко «химера».

– Это юси-они, – зачем-то пояснил незнакомец.

Шон Фаусенд кивнул.

– Я не могу попасть в свое тело.

– Конечно, не можете, – из-под полей шляпы на навигатора воззрились два фиолетовых зрачка. Редкая марсианская мутация, насколько знал Фаусенд. – Я блокировал доступ.

– Что вам нужно?

– Рихтер Тенсинг, – представился человек в шляпе. – Я пришел, чтобы убить вас, Шон.

– У меня есть дубль, – хмыкнул навигатор. – С точкой сохранения четырехлетней давности.

– Разумеется, – ухмыльнулся Тенсинг. – Но я говорю не о фейке под названием «Шон Фаусенд». Я пришел убить осколка, именующего себя Агасфером.

Усмешка прилипла к губам навигатора.

– Ты умрешь в этом кафе, – Тенсинг выпрямился. За спиной убийцы располагалось панорамное окно, за которым неспешно ездили автомобили первой половины двадцатого века. – Фейк загрузится в новую болванку и обретет новую жизнь. Сконструированный гражданин. Это мой подарок Шону Фаусенду.

– Попробуй, – процедил Шон. – Это мой мир, и ты здесь – пустое место.

Навигатор отдал мысленный приказ.

Всё, что находилось в кафе, перестало существовать. Комната превратилась в белоснежный куб, исчезло даже окно.

Тенсинг никуда не исчез.

– А теперь, – сказал пришелец. – Моя очередь.

И помещение затопило тьмой.

***

– Инспектор?

Вера Лонг с недоумением посмотрела на своего помощника. Антон Белецкий отвечал за энергетические щиты и оборонные системы. Всего на пересадочной станции работало пять человек. Инженеры высшей квалификации, безвылазно сидящие в нейробоксах. У каждого – свой участок работы. Червоточина, жизнеобеспечение, активация новых отсеков. Дополнительно приходилось тянуть внешнее наблюдение, наноботов и встроенный биом. Работы – непочатый край. Поэтому у Космофлота имелось неписаное правило: никаких инспекторов в первые пять лет развертки пересадочной станции. Проверки отвлекают от основной задачи, выводят из себя и провоцируют излишнюю раздражительность внутри коллектива. Всему свое время.

Белецкий утверждал, что из червоточины вынырнул крохотный одноместный кораблик с представителем Космофлота на борту. Некто Рихтер Тенсинг. Коды и полномочия подтверждены, цель визита – комплексная инженерная проверка. Запрос на стыковку с техническим шлюзом пришлось удовлетворить.

– Его прислали из ДБЗ, – пояснил Антон, сверяясь с данными, выведенными в зрительный интерфейс.

– Они издеваются, – Вера закатила глаза. – Департамент Безопасности вообще не имеет к нам отношения. Что за хрень?

Антон пожал плечами:

– Космофлот удовлетворил их требования.

– С чего бы?

Ответа не последовало.

Разговор между Антоном и Верой состоялся в Центре Управления Сборкой. Вера могла наблюдать отсюда за всеми процессами и вмешиваться в случае неполадок. Ее смена заканчивалась через три часа. Именно в этот момент к стыковочному узлу пришвартовался звездолет инспектора.

– Где он сейчас?

Белецкий просмотрел трансляции с камер радиального тоннеля, связывающего стыковочный узел с центральными отсеками.

– Движется к нам.

ЦУС представлял собой сферическое помещение, усеянное дисплеями, портами для прямого подключения операторов, голопроекторами и прочим специфическим оборудованием. Тихо шелестели воздуховоды. При необходимости выращивались любые предметы мебели, включая кровати и кресла, но в условиях невесомости это не имело смысла. Вахтенные диспетчеры спали в мешках со стропами, закрепляя свои коконы карабинами в кольцах фиксаторов. В этих штуках предусмотрены отверстия для рук, вентиляционные клапаны и специальный капюшон. Несмолкаемый гул кулеров настолько раздражал, что Вера спала в наушниках, а Антон отключал слуховой нерв через нейроинтерфейс.