Из всех людей именно Вася запомнилась мне настолько, что снилась в самые тяжелые моменты. Она олицетворяла счастье. Она давала надежду, что можно выбраться из самой ужасной ситуации.

И услышав с утра рев двигателя, первой мыслью было, что она приехала. Не важно зачем, просто поболтать. А потом я вспомнила о нескольких неделях и поняла, что это уезжает Никита.

Но, поднявшись с кровати и взглянув в окно, моему удивлению нет придела. Машина Никиты равняется с красным спортивным авто Камиля и резко разворачивается назад, поднимая тем самым пыль.

А в моей голове бьется импульсами только одно: «Отелло», а на губах уже играет улыбка.

19. Глава 19.

*** Никита ***

— Да, Надя. Но ты можешь сходить на открытие этого ресторана и сама. Нет, Надя, я не обещал, что приеду. Я сказал, если получится, — говорю я с нажимом в трубку, а рукой нажимаю на горло охамевшего Камиля, чья бровь уже изогнута. – Как только освобожусь, приеду. Все.

Отключаю телефон с мыслью, что приеду точно не сегодня, потому что одному придурку ни одной тайны доверить нельзя.

— Ты что здесь забыл? – толкаю друга к его тачке, а тот только скалится. Весело ему, а у меня руки чешутся прибить кого-нибудь.

— Одну прелестную сирену. Раз она не нужна тебе, то чего добру пропадать?

— Ты совсем идиот. Решил соблазнить ее в доме моих родителей? И тебе что, шлюх мало? — почти рычу. Ох, как вмазать по этой смазливой роже хочется. Хотя надо признать, всегда хотелось. Мы и подружились после того, как чуть не убили друг друга. Он издевался над моими рисунками. Я над его матерью, что приходила в школу в таком мини, что трахнуть ее не хотел разве что первоклассник.

— Таких, как твоя шоколадка, у меня еще не было…

— Почему шоколадка, — не понимаю и отпускаю. Потому что уже из дома выходит мама.

— Шоколадка Аленка, — усмехается Камиль, и я закатываю глаза. – Ты же не хочешь рассказывать, какая она в сексе, придется узнавать самому. Нет, конечно, я не трону, если она твоя?

Он внимательно смотрит на меня и ждет ответа, а я вспоминаю идеальную грудь с розовыми сосками и талию, что почти помещается в руках, и хочется крикнуть: «Моя». Только вот гложет вопрос, а скольким мужикам так захотелось закричать?

Качаю головой, и Камиль довольный кивает.

— Вот и иди трахай свою невинную Надю, а я полакомлюсь Аленкой, — шипит он мне на ухо и широко улыбается маме. – Мелисса, вы как всегда неподражаемы.

— А вы как всегда нарываетесь на пощечину, — не дает она себе поцеловать руку, и я хмыкаю. В этом я с матерью согласен, но все еще злюсь, что она сказала Алене про отцовский запрет. Теперь эта дрянь будет специально меня мучать. И в доме моему члену просто небезопасно находиться.

Он слишком хорошо помнит, как хорошо Алена умеет сосать. Почти так же хорошо, как руки помнят шелк ее волос, которые она теперь словно специально не распускает.

— Мелисса, если хотите меня ударить, я буду только рад, — нарывается этот пижон и кивает на дом. – А ваша дорогая гостья уже встала?

Судя по тому, как Камиль выделил слово «дорогая», у него член стоит со вчерашнего дня. У меня, кажется, вообще не опускается. Особенно болезненно ощущается, когда мама говорит:

— Встала и отправилась в тренажерный зал.

Словно специально. Знает, чем взять, и Камиль наверняка думает о том, о чем и я. В чем занимается Алена? Обтягивающие брючки? Шорты? Камиль оттягивает ворот и резко и расстегивает олимпийку.

— Мне как раз тоже надо подкачаться. Мелисса...

Он идет мимо мамы, совершенно бесцеремонно, а я уже ищу глазами камень, которым мог бы его остановить.