Лишь когда остался один, и погасла последняя свеча, оставив меня в полнейшей тьме, рыдания начали прорываться из груди наружу. Как зверь, ломающий мощными лапами ребра, они растерзали меня, заставив забыть обо всем, кроме всепожирающей тело боли.

Я не боролся с этим, ибо заслужил ее, целиком и полностью. Ведь моя вина была в том, что после того, как разорился наш отец, я бросил сестру и, закинув котомку на плечо, отправился на поиски судьбы, полагая, что у Марии все будет хорошо – ведь девушку ждал брак.

А на деле вышло по-другому – она шагнула с самой высокой башни родового замка, принадлежащего теперь ростовщикам, когда суженый прислал письмо, в котором объяснял, что разрывает помолвку, так как на примете есть состоятельная невеста, а какая-то нищенка ему не нужна.

Эта крошка, в сундуке, смотрела на меня, пока я тупо пялился на нее, вспоминая сестру, вина перед которой всегда будет разъедать мою душу. Лишь услышав шаги в коридоре, понял, что ее ждет то же, что и теленка, из шкуры которого делают лучшие ножны в столице.

Быстро захлопнув сундук, я развернулся и уставился на сержанта. Неплохой парень, он часто мне помогал, даже отдал сапоги, когда от моих остались лишь голенища, по сути.

- Что там? – спросил он, кивком указав на сундук.

- Ничего, только ветошь, - пробормотал я, молясь всем богам, чтобы он поверил.

- Ладно, иди, Черут, - сержант посторонился. – Не медли, салага, капитан тебя ищет.

- Я… - сознание заметалось в поисках вариантов.

- Проваливай, сказал! – парень подхватил меня за шкварник и выволок в коридор. – Пошел!

Я прислонился к стене, глядя на то, как он заходит в темный закуток. Хлопнула крышка сундука, и мое сердце разорвалось. Надо было вернуться и… Но я развернулся и, держась рукой по стене, пошел прочь – чего никогда не смогу ни простить себе, ни забыть.

С лестницы скатился кубарем, ударился головой так, что перед глазами заалели круги и кривые ромбы. Поднялся, вышел из дома. Капитан что-то говорил, но я не понял ни слова.

Слух вернулся, лишь когда из дома вышел сержант.

- Последнюю нашел, - сказал он, держа в руке кинжал – тоже окровавленный.

- Значит, вся семья, - капитан довольно оскалился и кивнул парню, держащему факел. – Сжечь хибару, чтобы и следа не осталось! – он посмотрел на подошедшего к нам мага. – Готово, господин! Всех убили!

- Значит, Светочей больше нет, - пробормотал он и широко улыбнулся.

На мгновение мне показалось, что в его глазах - черных, как тьма вокруг, вспыхнул адский огонь.

Тот самый, который обгладывал потом мои кости, медленно слизывая с них плоть – отныне разгораясь в моей душе снова и снова, возвращаясь воздавать мне по заслугам каждую ночь.

Каждую проклятую ночь!