Беррингтон сложил руки на животе, покачиваясь в такт экипажу, когда тот покатил по разбитой дороге. До заведения мадам Клариссы оставалось ехать всего ничего.

– Ты верно говоришь, – согласился Джеймс, продолжая разговор. – Но я бы не смог жить вот так, когда по улицам ходят разбойники.

– Возле заведения нашей милой мадам никто никого не трогает, сам знаешь, что у нее договоренности по этому поводу.

– А если на нас нападут? – уточнил друг.

– Если да вдруг! – Генри разозлился. Сел ровно, расцепив переплетенные пальцы. – Не будь трусом, Джеймс! – сказал он довольно резко. – За юбку матушки всю жизнь не продержишься. Надо быть мужчиной. Тебе предстоит стать главой своего дома. Так что учись быть сильным!

Он рассмеялся и ударил кулаком по стенке кареты, приказывая кучеру остановиться. Тот подчинился привычному условному сигналу, и лошади, пробежав еще с пару метров, замедлили ход, а затем и вовсе встали будто вкопанные.

– Что ты делаешь? – вытаращил на друга глаза Джеймс.

– Мы выходим, – просто ответил Генри и, распахнув дверцу, выпрыгнул из салона. – Ну, давай же! – сказал он резко, оглянувшись на Гаррингтона, замершего в нерешительности. – Здесь осталось идти всего ничего. Прогуляемся, подышим свежим… – начал было он и осекся. Воздух здешнего квартала нельзя было назвать свежим, но даже это не могло испортить настроение младшего Беррингтона. – Выбирайся, Джеймс! – уже более резко сказал он. – Иначе можешь возвращаться домой и прятаться под юбки своей матушки. Уж она-то будет довольна!

– Да выхожу уже, – чуть обиженно ответил друг и неловко выбрался из экипажа, повернувшись к вознице. – Возвращайся домой, Фил. Но к утру мы ждем тебя у заведения мадам Клариссы.

– Да, сэр, – поклонился кучер и, не задавая лишних вопросов, развернул лошадей и поехал назад, исчезая в темноте улицы.

– Пойдем, – взмахнул рукой Генри, приглашая друга следовать за ним. И мужчины зашагали в знакомом направлении.

Улица, по которой они шли, была темной. Ночь разбавлял одинокий фонарь, висевший на стене какого-то здания. Он чуть поскрипывал на ветру и отбрасывал мрачные тени, пугавшие Гаррингтона, но веселившие его спутника. На протяжении всего пути им лишь раз встретились чьи-то темные силуэты. Но ничего не произошло. Генри, насвистывая, шагал вперед, заложив руки в карманы, а Джеймс следовал за ним едва ли не вприпрыжку, растеряв по пути весь свой лоск и выдержку. Но когда до заведения оставалось с десяток шагов и мужчины уже увидели вывеску, горевшую магическим огнем, дорогу им преградили трое.

– Господа идут к мадам Клариссе? – спросил один из мужчин, выступив вперед. Вид у него был весьма неприятный. Темная одежда, небритое лицо и глаза, сверкавшие в предвкушении поживы.

– Генри? – Джеймс встал за спиной приятеля.

– Господа, отойдите прочь, – с улыбкой предложил Беррингтон. – Мы с моим другом немного опаздываем на приятное рандеву.

Тот, кого Джеймс принял за предводителя этой уличной банды, оглянулся на своих приятелей, и все трое дружно заржали.

– Парни! Вы слышали? Этот щеголь назвал нас господами! Ну право же, приятно! – и добавил, обратившись к одному из своих дружков: – Господин Бран! Не желаете ли обчистить карманы этих приятных, а главное, удивительно вежливых молодых людей?

Джеймс вздрогнул и шагнул назад, а Генри остался стоять на месте. Лишь смерил говорившего долгим изучающим взглядом.

– Не советую проверять содержимое моих карманов, господа. Они мои и только мои. Загляните в ваши и ступайте прочь, пока я не разозлился!

Молодцы снова рассмеялись, а затем старший, резко оборвав смех, шагнул на Генри, холодно сказав: