– Это всё из-за тебя, – заревела я и стала заикаться, захлёбываясь всхлипами. – Они решили, что я с тобой… что я своих предала… из-за тебя… меня избили… из-за тебя!!! Лучше б я кота завела, а не парня!!!

Я дрожащей рукой отключила телефон. Полностью отключила.

Забралась под одеяло, которое не успела убрать утром и спряталась от этого жестокого мира.

Ревела я ещё пару часов. Кто-то звонил в дверь. Я укрыла голову подушкой.

****

Мама пришла с работы. Ей позвонили со школы, и Юра её отпустил. Он у неё начальник. Она пришла не одна. У двери тусовался Ворон и пытался со мной поговорить.

Я наотрез отказалась вылезать и показывать лицо. Калачиком согнулась, вцепившись в одеяло. И в одеяло орала, когда мама меня выгибала и пыталась посмотреть на то, что со мной сделали.

– Нужно зафиксировать, – услышала я Димкин голос. – Это так нельзя оставлять!

– На! Фиксируй!!! – закричала я и убрала одеяло с лица. – Это потому что ты с Заречья.

Я почти не видела его из-за пелены слёз.

– Успокойся, ты не одна, – строго сказала мама. – Сейчас поедем в травмпункт…

– Я никуда не поеду! Оставьте меня в покое.

Кто-то звонил в дверь.

– Открой, – попросила мама Ворона, который по неизвестной причине, вдруг втесался ей в доверие.

И он пошёл открывать. Не посмотрел в глазок.

 А там был Чек с друзьями. И пришли они именно за Димой.

–– Я тебя запомнил, чмырь.

Мне перестало быть страшно за себя. Мир, который ограничивался всегда моим районом, неожиданно раздвинул свои границы в масштабах вселенной. И пупом моей вселенной был Ворон, которого я обвинила во всём. Хотя он не был виноват в том, что у нас такая странная, ненужная война между районами.

Мысль о том, что не Дима меня предал, а именно я его, опалила мою голову. Перестали существовать все годы, прожитые в этом месте. Исчезли так называемые подруги, друзья и знакомые. Все ценности нашей тусовки оказались пылью перед тем, что открылось в моих глазах.

Пусть он был старше меня. И неожиданно, даже для себя, запал на девчонку младше почти на пять лет. Но он… отнёсся с полной ответственностью к этому вспыхнувшему чувству. И когда я неслась в сторону входной двери, я поняла, насколько Димка  прекрасен. И душой и телом.

Мама закричала в ужасе выскочив следом за мной. Поймала меня за шиворот и пыталась закинуть обратно в квартиру. Она набирала номер полиции.

Их было четверо. Они с трудом поместились на нашей маленькой лестничной клетке. И Ворон бился, как настоящий боец. Улетели двое. А Чек с ножом в руке кинулся на Диму. Пырнул Ворона в бок и вытащил окровавленное лезвие.

Но Дима не издал ни звука.

Он перехватил руку Чека и его же кулаком воткнул нож в его плечо. Чек заорал, как бешеная собака на весь подъезд. Оступился и упал  по ступенькам вниз.

Я вырвалась из рук матери и кинулась к Димке, который ухватившись за рану опал скошенный на колени.

Я обхватила его голову руками и стала зацеловывать его лицо. Слёз уже не было, я просто тряслась всем телом. Он ухватился сильной рукой за моё плечо и очень тихо сказал:

– Не бойся, куколка, я с тобой. Всё хорошо.

Мама с силой меня оттолкнула в сторону, и я припала спиной к соседской двери. Я видела, как мама снимает с Димы куртку и закатывает, пропитанный кровью, чёрный  свитер.

Его тело, которое я фотографировала, которое должно было быть на кукле в холодном фарфоре, имело ножевое ранение.

Я перестала слышать. Ноги подкосились, и я упала в обморок.

*****

У женщины было страшное лицо. Она подтянула меня за подбородок, чтобы я смотрела в её серо-голубе выцветшие глаза, в которых было много желтого цвета. Воняло от неё чесноком.