– Красиво, – заметил, лишь бы не молчать, и, усевшись за стеклянный стол, бросил небрежно: – Давай свой чай.

– Я вот что сообщить хотела, – заговорщицки пробормотала Нина. – Мне Илья все рассказал об их семье. Про наследственность и прочее, – выпалила она и как ни в чем не бывало отошла к шкафчику. Достала печенье и чай в пакетиках.

– Знаю, что ты не любишь, – отмахнулась легко и, заглянув в глаза бывшему мужу, прошептала: – У них мать, того, была… нимфоманка. Ну, мужиков много имела и все время хотела новых. Илья говорит, что Евдокия об этом ничего не знает. Ее поэтому постоянно и контролировали. Боялся Вадим, кабы не в покойную супружницу дочка уродилась. Нелли и ему гулять предлагала. Типа свободный брак. Ну, до него сначала не дошло… А потом, когда узнал, сколько у нее «друзей», больше с ней спать не стал. С Алиной сошелся. Но из-за Евы они не разводились. А потом Нелли любовник бросил. Илья толком и не знает ничего, – вздохнула она, явно сожалея. – И вспоминает, что мать так нервничала, что ее инсульт хватил. Сосуд лопнул.

– А мне ты зачем все рассказала? – холодно осведомился Агафонов, поднимаясь из-за стола, так и не притронувшись ни к чаю, ни к печенью.

– Ну, как же! – всплеснула руками Нина. – Должен же ты знать, на ком женишься! Справки хоть наведи, кто до тебя был… Анализы в вендиспансере сдай…

– Какая же ты гнусь, Нина, – мотнул головой Михаил. – Давай Егоркин рюкзак, я на улице подожду.

– Ты – идиот, Агафонов, – просипела она, открывая дверь. – Я тебя как своего предупредила… Ну, решай сам. Только не растрепи никому.

– Я тебе давно не свой, – рыкнул он. – И болтать попусту не стану. Но если ты еще раз словом или делом навредишь моей жене, пеняй на себя. Поняла?

– Илье расскажешь? – ухмыльнулась Нина. – Так я ему наплету, что он тебе и не поверит. Любит он меня.

– Твоего мужа я плохо знаю, – поморщился Агафонов. – И могу его только пожалеть. Но если ты пойдешь против нас с Евой, я найду на тебя управу. С Вадимом поговорю. Он сыну мозги промоет, а тот уже тебе клизму вставит. Я доходчиво объясняю, красивая? – ощерился было он. И услышав, как на этаже останавливается лифт, улыбнулся натянуто.

Сын выскочил на площадку и сразу же бросился к нему.

– Папа, едем! А мы с мамой все уроки сделали! – тут же сообщил он. Затем солидно подошел к матери и клюнул в щеку.

– Пока, мам. До завтра!

– До свидания, мой дорогой, – проворковала Нина, обнимая сына. – Миша, езжай осторожнее, – добродушно заметила она, провожая Агафоновых до лифта. И только когда створки закрылись, и новая широкая кабина понеслась вниз, Михаил тревожно глянул на свое отражение в зеркале и кожей почувствовал Нинин страх.

«Почему она так испугалась? В чем причина?»

Уже отъезжая от своего бывшего дома, он заметил Илью, припарковавшего такой же черный крузак на когда-то лично Агафоновым выбитом у ТСЖ месте. Макаров защелкнул немудреный замочек, приваренный к оранжевой трубе, и, махнув Михаилу, заспешил к машине будущего зятя.

– Как там Дуська? – поинтересовался, пожимая руку. – Скажи ей, чтоб бросала уже нимесил пить. Он осложнения дает. На сердце и почки.

– Спасибо, бро, – протянул Агафонов и, вырулив на проспект, задумался.

«Хороший парень Илья. Да и вся семья адекватная. Как же его угораздило на нашей Нине поджениться, – мысленно фыркнул он и тут же почесал затылок. – Интересно, а как они познакомились? Где вообще Антонина могла подцепить врача? Она и не болела вроде», – пробурчал он про себя и, вспомнив о нимесиле, произнес:

– От сердца и почек на память цветочек.