– Ох, деточки! – спохватилась бабка. – Я же вас не познакомила! Нынче две гостьи у меня – Мариночка да Ева!

Маринка улыбнулась новенькой, невольно сравнив с собой, вздохнула. Та была невероятно хорошенькая – миниатюрная, с длинными медовыми волосами и кукольными чертами лица.

Ева же равнодушно кивнула в ответ и сразу отвернулась.

Она презирала подобных девиц – безыскусных, по-детски неуклюжих простушек.

Наверняка ещё в куклы играет! И сказки почитывает перед сном.

Подобная реакция Маринку не удивила, скорее привычно расстроила. Она частенько терялась в обществе сверстниц, не знала, как себя с ними вести.

– Куда кота подевали? – Матрёша смачно облизнула тарелку. – Такое лакомство прозевал!

– В кладовой прилёг. Настоечки моей опробовал и отдыхает.

– Что на дубовом крошеве? – заинтересовался дед. – Может и нам поднесёшь по рюмашке?

– Поднесу, Семён. На Новогодье соберёмся и отведаешь.

– Кошака дворового уважила, а нам Новогодья ждать? – возмутился Семён.

– Ему в спячку надобно давно! А он мается. На домовушу Аннушкину засматривается.

– Тоже мне, герой-любовник! – Матрёша разглядывала длинные сиреневые ногти на руках. – Уж сколько я ему мозги вправляла, что нет никакой любви. Всё без толку.

– Немчишко-то твой… того, – перевёл разговор Семён. – Не выходит. Уже неделю из дому нос не кажут ни он, ни Светка.

– Ты мне про них не докладывай, – отмахнулась Матрёша. – Знать ничего не желаю!

– Воля твоя. Да только Мура, соседка ихняя, Грапе давеча шепнула, что шастать стали по двору у Светки! Не к добру это, девки. Ох, не к добру!