Хафтиз не раз просил Вейне сменить пояс и ножны, хоть тот и носил мечи рукоятями вверх, по-людски, а не вниз, как эльфы раньше носили. И одежду выбирать попроще. И смотреть иначе.

– Не выпячивай, что ты эльф, людей это бесит, и с ними становится на порядок сложнее договариваться. А ты как нарочно.

– Даже если я в смоле перемажусь по уши, все равно, при всем желании, не смогу впятить то, что я эльф. Эти самые уши в первую очередь и выдадут.

– Но зенки наглые мог бы и не таращить.

– Не хочу. Они меня не ради моих зенок нанимают, а чтоб их собственные на месте остались.

– Ну, не скажиии, – протянул Хафтиз и похабно и со вкусом рассмеялся.

Часто случалось, что заключив заказ на сопровождение обоза от купца, Хафтиз чуть позже получал еще один, персональный, для Вейне, от купцовой жены, сестры, дочери… Вейне иногда снисходил, редко, но бывало. И как он их выбирал – одному Единому известно, потому как Хафтиз системы не улавливал. Эйт смотрел, а потом либо кивал, либо уходил. Чаще все же уходил. А потом пару дней молчал или обзывал сводней и мамашей.

Сегодня приятеля прижало особенно сильно. Глаза стали холодными, стылыми, будто само это место из него душу тянуло, и Хафтиз не понимал, почему Эйт постоянно возвращается сюда. День зверем ходит, полночи пьет, спит пару часов, а на рассвете тащится за городскую стену, лезет на торчащий прыщом холм и сидит там на холодных камнях, пока в уши ветром не надует до синевы. Хафтиз за ним пару раз увязывался, но прелести сидения на ветру так и не понял. Оба раза едва дождался, пока вернулись.

Как бы Вейне среди ночи на свой холм не отправился. Из ворот не пустят, а этот если упрется – быть беде. Проследить за ним что ли? Значит самому не спать. Что ж он долго-то так? Целую реку за это время напрудить можно.

– Эй, Фредек, давай уже поесть, кишки склеились, и это… Вейне со двора кликни или пошли кого, долго он там что-то.

֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍

[1] Элфинри – элфиен’риа, речь долгоживущих.

[2] Скаш – скааш (скае’аше – младший брат), традиционное оружие элфие, носится в ножнах на спине рукоятью вниз, бывают парными.

4. Глава 3

Глава 3

– Эй, – донеслось от забора, – ты как?

Встал одним плавным текучим движением, не человеческим. Даже эльфар редко когда так двигаются... двигались. Все равно тут темно, и никто не видит, не считая побирушки, а если и видит, мало ли что в осенних сумерках померещится может. Таких, как он, больше нет, и эльфар больше нет, есть эльфы, существа с примесью старшей крови светлых или сумеречных, неважно, и есть люди, кичащиеся своим происхождением. Забавно, как все обернулось.

– Откуда знаешь меня? – спросил Эйт, крадучись подпираясь к забору. Три шага и вот странные глаза рядом. Как и хотел. Серые, как текучее серебро. Что-то знакомое…

– Не знаю.

– Ты сказала: «Эйт».

– Я сказала «эй». Так сильно землю боднул?

Бродяжка только выглядела бродяжкой и ребенком. Ей пятнадцать? Семнадцать? Вряд ли больше. Еще год и можно… Мысленно отвесил себе оплеуху и обругал страшными словами, а все ее глаза странные. В вечном Райвеллине, прекрасном городе, искрящемся от сияющих в водяной пыли радуг, звонком, как капель, с белыми башнями, воздушными мостами и изящными арками, с ручьями и водопадами, поющими средь камней и цветов, с золотыми солнечными бликами, играющими в витражах, и с цепляющимися за тонкие шпили невесомыми облаками было заведено брать на ложе юных дев-тинтае́[1], невинных, никому до этого не принадлежавших. Брать, не спрашивая, только потому, что так делали сотни лет и престали считать, что когда-то было иначе. Но это делали те, что остались в легендах и сказках. Эльфам на юных красавиц теперь разве только смотреть. Или как те, древние, силой брать, потому что ни один уважающий себя человек за эльфа дочку не выдаст. И неуважающий не выдаст. Неуважающий, скорее, продаст. Но вряд ли дочка будет к тому времени невинной. Вот Фредек, хозяин корчмы, едва не единственной во всем Ллотине, куда эльфов пускают без брани что поесть, что на ночлег, будь у него дочка, тоже не отдал бы.