Перед порогом апартаментов Крорр все-таки затормозил и, толкнув дверь, сделал приглашающий жест для девушки, пропуская ее вперед. Он никогда не страдал отсутствием хороших манер с партнершами, и если уж намерен размыть между ним и Войт строгие границы командир-подчиненная, то как раз время вспомнить и о воспитании.

– Присядь, – указал Бронзовый на столик с едой на двоих. – Давай поедим и поговорим.

Девушка не прошла мимо него гордой поступью, соблазнительно покачивая бедрами, как сделали бы его прежние знакомые. Она проскользнула мимо, сохраняя максимум дистанции, не поворачивая головы, но напряженно отслеживая его краем глаза, и остановилась у стола, ожидая, когда он укажет куда сесть, а не раскованно выбирая место самостоятельно. Будто нарочно подчеркивала, что гостьей себя тут не чувствует и находится только потому, что он приказал. Конечно, все так и есть, но Бронзовому хотелось бы знать, не питала ли она определенных надежд. Насколько он понимал, большинство женщин имеют склонность представлять выгодные для себя сценарии в подобных ситуациях. Командир плюс подчиненная и секс равно особому положению среди прочих равных. Он четко видел такие мысли на лице Картер и множества девушек из других групп. Не важно, смотрели они на ликторов с отблеском романтического увлечения в глазах или с расчетливым огнем, но каждая из них делала это. А вот Войт взирала на окружающих по-другому. Большую часть времени она наблюдала, даже, скорее, изучала всех и каждого в поле своего зрения, вбирала в себя поток информации, практически не позволяя ничему своему выскользнуть наружу. Даже тогда в карцере, спонтанно отдаваясь ему, она оставалась вещью в себе. И еще эти мгновения зависания, словно она вообще больше не присутствовала в своем теле, была полностью недоступна. Но Крорр мог поспорить, что совсем не фантазиями был занят ее мозг. Открывалась Войт только в моменты ярости, и эти проявления дикости ради не просто победы, а прямо-таки разрушения противника Крылатый находил одной из чрезвычайно отталкивающих черт. Но при этом и завораживающих.

– Могу я узнать, о чем пойдет речь, декурион Крорр? – переступила Войт с ноги на ногу, будто выбирала лучшую позицию для защиты.

Вот и с чего ему начать этот разговор? Опыта в подобном у него не было.

– Первое: после произошедшего в карцере, я считаю вполне логичным и уместным, если, находясь наедине и за закрытыми дверями, мы будем обращаться друг к другу просто по именам и общаться без оглядки на служебную субординацию. – Вроде ничего неправильного ликтор не сказал, но краткая усмешка и прищур глаз собеседницы заставили его усомниться в этом.

– Прошу прощения за прямоту, де… Крорр, но мой жизненный опыт подсказывает, что, если мужчина закрывает двери и просит называть его не так, как обычно, и вести себя свободно, ничего пристойного за этим не следует.

Крорру сначала захотелось одернуть ее, потом указать, что говорить все в лоб мужчине не особенно привлекательная черта у женщины, но потом он решил, что, может, так и лучше в их ситуации. Не нужно ходить кругами и делать происходящее чем-то хоть немного походящим на соблазнение. Таких, как Войт, не соблазняют и не очаровывают.

– Ничто происходящее между взрослыми мужчиной и женщиной по взаимному согласию за закрытыми дверями непристойным я не считаю. – Если он не был тут честным, то совсем малость, и частности сейчас не важны. – А ты, Летисия?

– Настоящая суть вопроса заключается в том, хочу ли я продолжать с вами… с тобой спать, Крорр, ведь так?