В других концах огромного зала занимались остальные группы, но я не могла себе позволить оторваться от наблюдения за командиром, чтобы хоть немного поглазеть и на них. Слишком сосредоточилась на желании учиться и усваивать. И это принесло свои плоды. При втором заходе, я ухитрилась-таки с переменным успехом отразить примерно треть атак Бронзового. Конечно, в итоге я все равно очутилась на полу, насквозь пропотевшая, как после всего утреннего кросса, и с болью практически повсюду, но с намеком на удовлетворение собой, которое необъяснимым образом увеличилось в разы, когда Крорр едва слышно пробормотал «прекрасно», протягивая мне руку. И даже то, что ночевать он таки повел меня снова в карцер, моего настроения не испортило.
19. ГЛАВА 19
Ошибка. Чертовски огромная ошибка с его стороны приказать Войт топать в карцер впереди. Потому что Крорр на нее пялился и ничего не мог с этим поделать. С другой стороны, они ведь в этом коридоре одни, куда ему еще смотреть, кроме этих проклятых бедер, обтянутых черной форменной кожей? Предполагалось, что штаны должны быть хоть немного свободными, но нет, не с ее мускулатурой, отчетливо проступавшей при каждом шаге, особенно на лестнице. Совсем не женственно, чересчур для того, чтобы соответствовать его представлениям о красоте и сексуальности. Тогда почему именно сейчас под его одеждой стало нестерпимо жарко, волосы на лбу и затылке взмокли, сердце тарабанило, как от многочасового кросса, а в паху жестко тянуло при ходьбе из-за ненавистной тесноты. И еще эта круглая, жесткая задница… у него сами собой начинали стискиваться до хруста челюсти от иррациональной, сумасбродной безотлагательной необходимости накрыть своими ладонями эти слишком упругие для девушки половинки, сжать, не контролируя себя, не жалея… впиться зубами, а потом облизать оставленные следы. Войт будила в нем что-то неправильное… вытягивала из-под оболочки нормального, цивилизованного мужчины примитивное, пылающее бездумной и жестокой похотью животное, одуревшего от сексуальной жажды самца. Да, именно так. Он не хотел с ней заниматься любовью, так, как делал это когда-либо прежде, совсем нет. Крорр не нуждался и в просто сексе с ней. Он живьем горел от потребности в грубом, том самом чисто животном трахе с ней. Беспощадном, не маскирующимся даже чуть-чуть под действо, в котором участвуют разумные части мозга. Обнаженное вожделение, укусы, толчки, пот ручьем, ногти, впивающиеся до крови, потоки влаги между телами, пошлые громкие шлепки плоти о плоть, горловые протяжные стоны, крики на грани отчаяния, торжествующий финальный рык… Толкнуть чертову девку к стене, схватить за эту дразняще качающуюся из стороны в сторону косу цвета тусклого серебра, натянуть, вынуждая выгнуться до хруста в шейных позвонках, подставить ее вечно дерзко кривящийся рот под его губы… нет, скорее, под зубы, чтобы терзать до медно-соленого вкуса, а не целовать… В бездну ее штаны, не снимать, просто разодрать вместе с бельем, освобождая себе дорогу, оставляя болтаться лохмотьями, что скажут каждому, кто их увидит, что Бронзовый был в ней, излил внутрь ее тела часть себя, своей жизненной сути…
Крылья вдруг громко чиркнули по каменным стенам коридора, уже начав свой хищный путь вперед. Захватить, подчинить, вдавить собой в стену, ворваться внутрь резко, без прелюдий, чтобы оба тела выгнуло от первой боли-наслаждения-узнавания-шока…
Ликтор мотнул головой, так сильно, что его даже шатнуло. Опять этот сплошной красный, от оранжево-золотистого до темно-темно-багрового, едва ли не черного. Словно жидкая лава, которую он отчаянно охлаждает ледяным дыханием своего самоконтроля, но она все прет из прежде неведомых глубин, ломает безлично-серую корку, порождая сеть из тысяч пышущих свирепым жаром тонких трещин. Они ширятся-ширятся, сжигая дотла видимость спокойствия, заполоняя опять все вокруг этими переливами буквально уничтожающего его сетчатку красного. Недостойно. Катастрофично.