— Ты в порядке? — спросила Тиль.

Девочка удивленно посмотрела на нее, а потом с усилием раздвинула губы, и Тиль вдруг мороз продрал от этой улыбки, напоминающей страдальческий оскал.

— Все хорошо, — ответила Алиса, пытаясь выдернуть ладонь, но Тиль удержала ее руку.

— Ты плакала, — настойчиво сказала она. Ладонь девочки не нагревалась от прикосновения, оставаясь холодной, как рыбешка, и Тиль почувствовала, что и ее саму пробирает озноб. — Расскажи, что случилось. Вдруг я смогу помочь.

— Отстань, — Алиса сердито выдернула ладонь и пошла к пансиону, сгорбившись, как старушка, ее правое плечо приподнималось чуть выше левого, а тонкая темная косичка разделяла спину пополам.

Тиль проводила ее взглядом, мучаясь от ощущения чего-то неправильного. Девочка плакала, но это как раз понятно: пансион далеко не райское местечко, как бы ни уверяла в обратном директриса. Узкая сутулая фигурка Алисы скрылась за туями, и Тиль дала себе зарок осмотреть девочку как пациентку. Ей совершенно точно нужна помощь. А может, Тиль самой нужно испытать свои силы, почувствовать уверенность, которую Ланс расшатал неуместными вопросами.

Взобравшись на яблоню, Тиль перелезла с ветки на стену, выпрямилась, раскинув руки.

Как только колдуну удалось сразу нащупать больное место? Наблюдательный, наглый и въедливый, как ржавчина.

Она прошла по стене, спустилась по дереву с обратной стороны и, сунув руки в карманы куртки, быстрым шагом направилась к дому, где ждал Ульрих. Ланс нагнал ее через несколько минут. Просто появился рядом, протянул Тиль зеленое яблоко, а когда она молча покачала головой, с хрустом вгрызся в сочную мякоть. Он был одет все в ту же кожанку и черные штаны, волосы вспыхивали рыжим под солнцем.

— Я решил, что лучше с тобой прогуляюсь, — сказал Ланс, прожевав. — Смотри, цветы! — указал он на лужайку, где яркие желтые первоцветы рассыпались солнечными зайчиками. — А там белка! — воскликнул, задирая голову.

— У меня такое чувство, будто я завела щеночка, — съязвила Тиль.

— Я милый, энергичный и норовлю тебя облизать, — ухмыльнулся Ланс. — Все сходится. Ты любишь собак?

— На расстоянии, — ответила Тиль. — Собаки боятся Ульриха, истерично лают, визжат. Он их тоже пугается. В общем, без собак мы пока.

— Надо решать эту проблему, — заявил колдун. — Завести песика, и пусть привыкают друг к другу. Знаешь, куда я пошел первым делом после того, как меня восстановили?

— Я думала — ко мне, — буркнула Тиль.

— Нет, — улыбнулся Ланс. — Первым делом я отправился на свою могилу. А знаешь — почему?

— Тянуло на родные места? Ностальгия?

— Потому что мне было страшно туда идти, — признался он. — Какие-то странные мысли: что меня снова затянет внутрь, словно воронкой в сливе, что цепи поползут змеями и опутают мое тело.

— Ох, рано тебя выпустили из Ордена, — вздохнула Тиль. — Когда закончим тут, я скажу Рему, чтобы подобрал тебе психиатра. Да не одного, а целую команду.

— Каждый шаг к могиле по холму давался мне все тяжелее, и когда я подошел к краю ямы, которая уже заросла травой, то едва мог стоять: ноги дрожали, я вспотел и задыхался, как загнанный конь, сердце едва не выпрыгивало.

— И что потом? — против воли заинтересовалась Тиль.

— Я стоял там, пока не успокоился, — ответил Ланс. — Пока понимание того, что все осталось в прошлом, не угнездилось во мне. В жизни бывают дрянные периоды, но они проходят. И важно оставлять их там, в прошлом.

— Почему ты мне это говоришь? — с подозрением спросила Тиль.

— Делюсь нажитой мудростью, — ответил он, лучезарно улыбнулся и обнял ее за талию. — Согласись, я же лучше собаки!