Самая высшая из молитв – это непрестанное удивление Творцу – больше всего наполняла душу Преподобного Сергия. Но была у него еще одна молитва.

«Бог и Родина» – вот то, что двигало жизнью и судьбою Преподобного Сергия… и эта любовь дала ему возможность так совершенно, до конца, исполнить заповедь Господню о любви к людям.

По-видимому, не долго пробыл Сергий в полном одиночестве, ибо тот же Епифаний повествует: «пребывшу ему в пустыни единому единствовавшу или две лете или боле, или меньши неведь, Бог весть». Слухи о его подвижническом житии скоро разнеслись по окрестности, и стали навещать его люди, прося назидания и совета во всех делах своих; и никого не отпускал юный подвижник без утешения, без слова ободрения и вразумления.

Наконец пришли к нему и желавшие подражать ему в подвиге жизни и просили принять их в число учеников его. Сергий проницательно разбирался в их побуждении и душевном складе. Никогда не отказывал искренно искавшим подвига, лишь предупреждал их о трудности пустынного жития и о страхах, оборевавших новичков; он говорил им: «Приемлю вас, но да будет известно каждому из вас, что если пришли работать Богу и хотите здесь со мною безмолвствовать, то уготовайте себе претерпеть беды, и печали, и нужды, и недостаток; ибо многими скорбями подобает нам внити в Царствие Небесное… Но не бойся же, мало стадо, я верю, веруйте и вы, что Господь не предаст вас до конца искушенными быть против ваших сил. Ныне печалью исполнены будем, а завтра печаль наша радостью будет и преизбудет, и никто не может взять радости нашей. Дерзайте, дерзайте, люди Божии!»

Замечательно, как часто мы встречаем в его словах, обращенных к ученикам и приходящим к нему, слово «радость». Оно звучит и в наставлении к труду, и в молитве, исполненной радости духа, и в радости несения подвига. Не этот ли призыв к радости, не эта ли радость, полагаемая им в основание всякого действия, и привлекала к нему столько сердец и впоследствии сделала его Обитель средоточием духовной культуры, опорою и прибежищем во все тяжкие минуты земли Русской?

На первых порах пустынножители не руководствовались никакими правилами или уставами, но имели перед собою лишь живой пример истинного подвижничества в лице своего основоположника. Когда собралось к Сергию до двенадцати учеников и было построено двенадцать отдельных келий, то вокруг всего застроенного пространства поставили высокий деревянный тын с вратами для безопасности от диких зверей, и тихо потекла жизнь отшельников в новоустроенной Обители.

Из первых учеников Преподобного известны – Сильвестр (Обнорский), Дионисий, Мефодий (Песнощекий), Симон экклезиарх и Исаакий Молчальник, Макарий, Андроник, Феодор, Михей и другие. Как сказано, образцом всевозможного труженичества и подвигов для вновь прибывших был сам Преподобный: носил воду с двумя водоносами для братии, молол ручными жерновами, пек просфоры, варил квас, катал церковные свечи, кроил и шил одежду, обувь и работал на братию, по выражению Епифания, «как раб купленный». Летом и зимою ходил в той же одежде, ни мороз его не брал, ни зной, и, несмотря на скудную пищу, был очень крепок, «имел силу против двух человек» и ростом был высок. Был и на службах первым. В промежутках между службами была введена им молитва в келиях, работа в огородах, шитье одежды, переписывание книг и даже иконописание. Для совершения литургии в дни праздничные приглашали из ближайшего села священника.

Приходя в церковь к полунощнице и расходясь по келиям после вечерни, братии земно кланялись друг другу и обменивались целованием, заповеданным Апостолами. По уходе братии в келии в Обители воцарялась тишина, нарушаемая разве воем диких зверей, нередко приближавшихся ночью к самой ограде Обители, или же тихим пением псалмов бодрствующего брата.