Решение этого вопроса вызвало в 70–90-е гг. XIX столетия широкую дискуссию относительно предмета уголовно-правовой науки. Она разделила юристов на два лагеря. Некоторые специалисты (М. В. Духовской, И. Я. Фойницкий и др.), отталкиваясь от того, что источник преступности кроется в социальных условиях жизнедеятельности человека, в силу чего наказание не может быть единственным средством противодействия преступности, и требуется изучение, разработка и реализация комплекса иных профилактических мероприятий, предлагали расширить предмет науки уголовного права за счет этих новых проблем. Другие авторы (Н. С. Таганцев, Н. Д. Сергеевский и др.), не отрицая значимости социологического анализа преступлений и социальной профилактики, отмечая, что социологическое и юридическое исследование несовместимы в рамках одной науки, предлагали сохранить за уголовным правом статус догматической дисциплины с одновременным развитием нового научного направления.

Этот спор вошел в историю как источник оформления социологической и классической школ в отечественном уголовном праве. Подчеркнем, что никто из специалистов не отрицал необходимости комплексного анализа преступлений, просто основатели социологической школы считали уголовную статистику, уголовную догматику и уголовную политику составными частями науки уголовного права, а последователи классической школы видели в них три самостоятельные научные дисциплины, различающиеся как предметом, так и методом познания. В любом случае именно необходимость совершенствования средств противодействия преступности (в том числе уголовно-правовых средств) на основе широкого, всестороннего анализа преступности и ее причин послужила стимулом к зарождению в России криминологической науки.

В определенной мере предвосхитило рассмотренную дискуссию оформление на рубеже XVIII–XIX столетий принципов позитивистской методологии, предполагавшей применение методов естественных наук к познанию социальных процессов и явлений, а также достигнутые к тому времени успехи позитивизма в познании общества. Позитивизм предоставил исследователям возможность изучать преступления не как юридическую абстракцию, а как жизненный факт, причем факт множественный, поддающийся статистической интерпретации, находящийся в сложной системе детерминант с фактами прошлого, настоящего и будущего.

В ряду отечественных ученых, впервые создавших позитивистскую программу статистического и социологического анализа преступности, по праву называют А. Н. Радищева (1749–1802). В своей работе «О законоположении» (1801) он предложил конструктивную методику изучения преступности, разработав систему статистических таблиц («ведомостей»), высказал интересные суждения о социальных корнях преступности в России, положил начало исследованию фоновых явлений преступности. Выполнить намеченную программу полностью автору, к сожалению, не довелось: преждевременная смерть прервала его деятельность.

Дело продолжил К. Ф. Герман (1767–1838), в 1823 г. представивший научной общественности результаты первого законченного статистико-криминологического исследования «Изыскание о числе самоубийств и убийств в России за 1819 и 1820 годы». При анализе статистических материалов он применяет актуальные и сегодня методы (группировки, обобщающие показатели, коэффициенты преступности), пропагандирует важность официальной статистики для государственного управления, настаивает на широкой публикации данных, характеризующих самые различные стороны экономики, культуры, политики, права. К сожалению, исследования Германа оказались невостребованными представителями власти; не были они востребованы на тот момент и уголовно-правовой наукой по причине того, что сама эта наука находилась еще в зачаточном состоянии