криминология организованной преступности – отрасль криминологических знаний об организованной преступной деятельности, ее генезисе, особенностях функционирования преступных организаций и о мерах по нейтрализации этой деятельности (В. С. Овчинский и др.);

криминальная сексология – частная криминологическая теория о тенденциях преступлений, совершаемых на сексуальной почве, личности патосексуального преступника и направлениях предупреждения преступности (Ю. М. Антонян, И. А. Исаев и др.);

криминология насильственной преступности – частная криминологическая теория, изучающая различные формы криминального насилия, его причины, личность насильственного преступника и меры ее предупреждения (Ю. М. Антонян, Э. Ф. Побегайло и др.);

криминальная армалогия – частная криминологическая теория, предметом изучения которой является вооруженная преступность, детерминанты и механизм вооруженных преступлений, применение оружия для пресечения преступлений и задержания преступника (Д. А. Корецкий, В. А. Казакова и др.);

криминология неосторожной преступности – частная криминологическая теория, изучающая неосторожную преступность, ее причины, личность неосторожного преступника и меры ее предупреждения (В. Е. Квашис и др.).

Предложенный список криминологических теорий не является окончательным и исчерпывающим. Безусловно, он будет постоянно изменяться в связи с трансформацией социальных процессов, криминализацией новых видов общественно опасного поведения и под влиянием других факторов, определяющих направления исследования преступности.

Первые попытки действительно научного осмысления проблем преступности как некоего социального феномена, а также проблем воздействия на нее средствами, отличными от традиционного уголовного наказания, относятся к XVIII столетию[1]. Именно тогда итальянский мыслитель, публицист, правовед и общественный деятель Ч. Беккария и французский писатель, правовед и философ Ш. Монтескье сформулировали важнейшие гуманистические принципы, которые до сего дня во многом определяют политику государства в области противодействия преступности. Ими было провозглашено, что преступник такой же человек, как и не преступник, что на состояние преступности оказывают существенное влияние экономический строй общества и механизмы государственности, что лучше предупредить преступление, чем наказывать за него и др.

В России эти принципы были восприняты, прежде всего, на высшем политическом уровне (вспомним знаменитый «Наказ» Екатерины II), а также передовыми представителями науки и интеллигенции. Именно они стали идейной и методологической основой первых российских полноценных учебников по уголовному праву, формируя мировоззрение и правосознание профессиональных юристов, тем самым исподволь способствуя осознанному пониманию того, что только уголовно-правовыми средствами полноценно противодействовать преступности объективно невозможно, что широкое предупреждение преступности должно основываться на достоверном знании социальных и иных факторов, ее продуцирующих.

Не исключено, что и по этой причине в отечественной науке, относительно поздно вышедшей на авансцену истории, никогда не было заблуждений относительно того, что уголовное законодательство способно преодолеть (минимизировать, побороть) преступность, равно как не было предубеждений относительно необходимости широкого исследования преступности как специфического социального феномена. Все представители юридической науки были едины во мнении о целесообразности и необходимости догматического, социологического, статического, психологического и иного анализа преступлений. Существенные различия в научных позициях состояли по большей части лишь в том, должна ли всем этим заниматься наука уголовного права.