– Звучит достаточно справедливо, – раздался голос. – У меня лемех сломался, нужна аккуратная работа.

– Он говорит не как викинг, – поддержал другой. – Больше похоже на фризца, только они все с насморком, а он без.

– Слышали насчет дележа денег? – добавил третий.

Шеф плюнул на ладонь и выжидающе посмотрел на толстяка. Нехотя, с ненавистью в глазах, дородный Никко плюнул тоже. Они небрежно ударили по рукам. Шеф повернулся и приблизился к Карли.

– Я хочу, чтобы ты тоже пошел в Хедебю, – сказал он. – Мир посмотришь. Но нам обоим надо кое-чему научиться, прежде чем мы туда отправимся.

За сорок миль от берега, вблизи Святого острова, на волнах, как стая гигантских морских птиц, покачивался с убранными парусами английский флот. В центре четыре корабля были сцеплены воедино для совета: «Норфолк», ускользнувший из мутных и вязких протоков Элбер-Гата, «Суффолк» под командой старшего шкипера англичан Хардреда, «Морж» Бранда и «Чайка» Гудмунда Жадного, представлявших викингов Пути. Страсти накалились, и к прислушивающимся морякам долетали по волнам громкие голоса.

– Не могу поверить, что вы просто бросили его на Тором про́клятой песчаной отмели! – Бранд едва не рычал.

С лица Ордлафа не сходило упрямое выражение.

– Нам ничего другого не оставалось. Он исчез из виду, вода прибывала, начиналась ночь, никакой уверенности, что Сигурд и его отборные бойцы не выскочат из-за соседней отмели. Пришлось убираться.

– Ты думаешь, он жив? – спросил Торвин, по бокам которого сидели специально приглашенные два жреца Пути.

– Я видел, что за ним пошли четверо. Вернулись трое. Они не выглядели довольными. Вот и все, что я могу сказать.

– Значит, есть шанс, что он застрял где-то в Дитмаршене, – заключил Бранд. – У этих олухов с утиными ногами.

– Говорят, он и сам жил на болотах, – сказал Ордлаф. – Если Шеф там, с ним, наверное, все в порядке. Почему бы просто не отправиться за ним? Сейчас светло, и мы можем воспользоваться приливом.

На этот раз пришла очередь Бранда упрямиться.

– Далеко не лучшая идея. Во-первых, в Дитмаршене никто не высаживается, даже ради питьевой воды и вечернего страндхуга[1]. Слишком много отрядов после этого пропало. Во-вторых, как я вам говорил еще неделю назад, это лоцманские воды. А вы отвечали, что пройдете с впередсмотрящими и лотом! Вы сели на мель и можете сесть снова, на этот раз намертво. А в третьих, Рагнарссоны все еще где-то неподалеку. Вначале у них была длинная сотня кораблей, сто двадцать, как вы сами насчитали. Сколько, по-вашему, мы утопили и захватили?

Ответил Хардред:

– Мы захватили шесть. Мулами утопили по крайней мере еще дюжину.

– Значит, их осталось сто против наших пятидесяти. Меньше пятидесяти, потому что они подошли к «Букингему» и пробили дыру в его днище, а у меня на полудюжине кораблей осталось слишком мало бойцов. И мы больше не сможем захватить противника врасплох.

– Так что нам делать? – спросил Ордлаф.

Наступило долгое молчание. Его наконец прервал Хардред, чей чистый англосаксонский выговор забавно контрастировал с военным жаргоном норманнов и с английским остальных присутствующих.

– Раз мы, как вы говорите, не можем спасти нашего короля, – начал он, – то мой долг – вернуть флот в английские воды и получить указания от Альфреда. Он мой государь, и по соглашению между ним и королем Шефом… – он замялся, подбирая слова, – каждый из них наследует все права другого, если другой уйдет из жизни раньше. Что сейчас, кажется, и произошло.

Он переждал, пока не уляжется буря возражений, и твердо продолжил: