– Договорились, – согласился Шеф.

Он плюнул на ладонь и взглянул на Карли – понятен ли тому смысл жеста? Парень ухмыльнулся и тоже плюнул на ладонь. Они ударили по рукам.

Шеф утер рукавом кровь из носа, и они по-приятельски опустились на корточки.

– Послушай, – сказал Карли, – сейчас у тебя есть дела поважнее, чем учиться кулачной драке. Мой старик пошел известить деревенских о твоем появлении. Они там соберутся и решат, что с тобой делать.

– А что со мной могут сделать?

– Во-первых, кое-кто скажет, что ты раб. Это скажет Никко. Он у нас самый богатый. Хочет быть господином. Но в Дитмаршене мало серебра, и мы никогда не берем друг друга в рабство. Он только и думает, как бы продать кого-нибудь на невольничьем рынке в Хедебю.

– Хедебю – датский город, – сказал Шеф.

Карли пожал плечами:

– Датский, немецкий, фризский – какая разница? С нами никто не хочет связываться. Они не смогут пройти через болота. И потом, они же знают, что серебра у нас нет. Кто придет за данью, может много потерять, а найти ничего не найдет.

– Рабом я быть не хочу, а какие еще возможности?

– Ты можешь быть гостем. – Карли искоса посмотрел на него. – Например, моим. Это означает обмен подарками.

Шеф дотронулся до своих локтей, сожалея, что вчера в последний момент снял золотые браслеты. Один из них обеспечил бы гостеприимство на целый год. Или нож в спину.

«Итак, что же у меня есть? Копье. Меч. И это». Он вытащил из-под рубахи серебряную лесенку Рига и взглянул на Карли – знает ли тот, что это за амулет? Никакого интереса. Но Карли неоднократно поглядывал в угол.

Шеф прошел туда и сам принялся рассматривать оружие. Копье с рунической надписью «Гунгнир»: отличная сталь, недавняя ковка, само просится в руку. Меч годится для боя, но немножко тяжеловат, клинок – просто заточенное железо без специально наваренного лезвия – уже слегка покрыт ржавчиной. Мечи ценятся выше, чем копья, это оружие настоящего воина. И все же…

Шеф протянул меч:

– Держи, Карли. – Он заметил, как неловко юноша взял меч за рукоять – очень опасно при парировании удара. – И за мной еще два дела. Во-первых, я научу тебя биться на мечах. Во-вторых, когда найдем кузницу, я тебе перекую этот меч, сделаю получше.

Веснушчатое лицо вспыхнуло от удовольствия, и в это время дверь отворилась. Отец Карли ткнул большим пальцем себе за плечо:

– Пойдем, пришелец. Сход собрался.

Около сорока мужчин стояли неправильным кругом, а жены и дети поодаль образовали внешнее кольцо. Все мужчины были вооружены, хотя и скудно: топоры да копья, ни шлемов, ни кольчуг. У некоторых были щиты, но не надетые на руку для боя, а висящие на спине.

Пред дитмаршенцами предстал высокий воин, чье призвание безошибочно угадывалось по его стати: прямая спина, широкие плечи, ни малейшей сутулости, отличающей землепашцев, которые ходят за плугом, орудуют серпом и мотыгой. Однако на нем не было ни золота, ни серебра, только длинное копье в правой руке. Он был весь покрыт шрамами, одно веко свисало над пустой глазницей, и одна сторона лица казалась стянутой. На лице запеклась не замеченная им кровь, а рубашка и штаны были грязнее, чем у крестьян. Круг пялился на него, пытаясь истолковать увиденное. По толпе пронесся шумок пересудов – это из хижины вышел Карли и стал позади Шефа, сжимая в неопытной руке подаренный меч.

Шеф огляделся, стараясь оценить ситуацию. Утреннее ощущение покоя и уверенности не покидало его, несмотря на стычку с Карли. В задумчивости он вытащил из-за пазухи цепочку с серебряным амулетом Рига. Еще раз пронесся шумок, люди подошли поближе, чтобы разглядеть вещицу. Некоторые, может быть четвертая часть присутствующих, тоже достали свои пекторали: молоты, лодки, фаллосы. Но ни одного такого, как у незнакомца.