– Вы на наследство не рассчитываете?

– Нет, с какой стати?

– Вы родной племянник.

– Ой, вы знаете, это только в детективах Агаты Кристи по десять человек наследников в завещании, – кривовато усмехнулся Конищев. – И по десять подозреваемых соответственно. А у нас... Нет, если дядя мне что-то оставил – я буду только рад. На память, так сказать.

– Скажите, у вас есть или были когда-то ключи от квартиры дяди?

– Конечно, нет!

А вот это прозвучало как-то слишком эмоционально.

– А вы часто бывали в гостях у Валентина Самуиловича?

– Не так часто, как следовало бы, – вздохнул Виктор. – Он был ко мне привязан и всегда радовался, когда я приходил в гости. А я редко находил время – знаете, все дела, дела.

– Да, понимаю. Скажите, у вас есть предположения, кто бы мог убить вашего дядю? И какие могли быть мотивы убийства?

– Конечно, это был грабеж! – всплеснул руками Виктор-Эммануил. Он словно ждал этого вопроса. – Элечка вам говорила, что пропали офорты Пиронезе?!

– Да. Сообщала.

– Это же огромная ценность! Дядю убили из-за них!

– Но могли ведь просто украсть. Для этого убивать не обязательно.

– Это я не знаю, – насупился Конищев. – Я не преступник, как они там думают – не в курсе. Но вам надо, непременно, слышите, надо найти эти офорты! А там и на убийцу выйдете.

– Да, именно. Кто шляпку спер, тот и старушку грохнул.

– Какую шляпку? – опешил Конищев. Потом вдруг театрально охнул. – А, это же из «Элизы Дулитл»! Вы читали Бернарда Шоу?

– Буквам обучен, – буркнул Петр. – Спасибо за совет, я им непременно воспользуюсь. Вы можете быть свободны.

– Как, все? – немного оторопело уставился на него Конищев. – Вы… вы больше ничего не хотите у меня спросить?

– Пока – нет.

– Ну, тогда… – он неловко встал. – Я пойду?

– До свидания. Арсений, проводи.

***

– Ну, что думаешь? – по привычке спросил Петр своего помощника.

– Мутный какой-то, – Арсений был занят тем, что делал им обоим чай. – И штаны в обтяжку.

– Штаны – это аргумент, конечно, – Петр взял свой стакан в серебряном подстаканнике, задумчиво помешал ложкой. – Что, эксперты по поводу этого альбома пока молчат?

– Молчат, – со вздохом согласился Арсений. – Сейчас чаю выпью – и буду их за жабры брать. С новыми силами.

– Ну, попробуй, возьми. А я попробую зайти с другой стороны.

***

– Здравствуй, тетушка дорогая любимая.

– Можно подумать, у тебя нелюбимые имеются.

– А ты – самая любимая.

В трубке раздалось хмыканье, что у Софии Аристарховны означало смех.

А, между прочим, Петр нисколечко не соврал. И в самом деле, любимая. Потому что София Аристарховна – не только его родная тетка по отцу, но и крестная мать. Все три сестры отца стали крестными матерями Марфе, Петру и Павлу. Крестной матерью Марфы стала тетя Нина, крестной матерью Павла – тетя Лиза, а Петру досталась тетя София. А София Аристарховна выделялась даже на фоне всего их разнообразного и весьма пестрого семейства.

Дочь священника, в юности грезившая монашеским постригом, она затем окончила художественное училище, долгое время работа в иконописной мастерской, потом занялась реставрацией икон.

А в возрасте пятидесяти трех лет к огромному изумлению всего семейства вышла замуж – за своего старшего коллегу-реставратора. Брак тетушки Софии продлился всего четыре года, из которых последние два она ухаживала за тяжело больным мужем. Петр слышал, как мать говорила отцу, что София Аристарховна для этого и вышла замуж – чтобы скрасить одинокому человеку последние годы жизни, что она знала о его болезни. Петр был таким поворотом дел не удивлен. От тетушки Софии ожидать можно было всего.