Черт! Неужто придется кончать немчика?! Конечно, дело он свое сделал. Родил моего папу, а следовательно – и меня, но… свернуть шею своему дедушке, даже не узнав, кто он и откуда?.. С души воротит от такой перспективы. Анхель долго смотрел в открытый ящик, и у меня было полно времени на то, чтобы одним прыжком настичь его и присоединить к теплой, вернее, уже холодной компании герров Зиверса и Вирхова, но я все еще медлил, словно на что-то надеясь.

– Будешь уходить, забери это! – вдруг сказал Вольфзауэр по-русски. – Все-равно судмедэксперт установит, что герр Зиверс был убит не эсэсовским кинжалом, а примитивной воровской заточкой! Скорее всего сюда прибудут следователи СД, да и не из Пскова, а из самого Берлина. Тебя здесь не должно быть гораздо раньше. О свидетелях можешь не беспокоиться, Красный Вервольф!

Вот теперь он меня действительно огорошил.

– Как ты узнал? – ошеломленно поинтересовался я.

– Очень просто. Мы с покойным Васей Горчаковым три года служили в Иностранном легионе, в Тонкине… Кстати, как умер мой дружок? Ведь он умер, да?

– Да, его убили пшеки, которые совершили недавний налет.

– Да, эти польские выродки, всегда нас ненавидели.

– Так ты – русский? – не слишком удивился я.

– Да.

– Почему же тогда – Вольфзауэр?

– А почему ты – Горчакофф? А до этого – Волкофф?

– Понятно.

– Наверное, мы по одну сторону фронта, – продолжал откровенничать дедушка. – Хотя и по-разному понимаем благо для России… Ладно, сейчас это не имеет значения, потому что враг у нас один.

– Почему ты мне доверяешь?

– А ты в зеркало взгляни! – усмехнулся Анхель. – Я же сразу понял, что ты родственник моей Нюры. А в ее роду не может быть подонков и предателей, я убежден в этом.

Бляха-муха! Он еще и романтик! Сказать, этому романтику, что он только что стал папой? Нет. Если Анхель расчувствовался, то мне не пристало.

– Ладно! Это все – лирика! – отмахнулся он. – Теперь о деле. В Псков потянулись белоэмигранты со всей Европы. Среди них полно ровсовцев… Знаешь, что такое – РОВС?

– Русский Общевойсковой Союз.

– Верно! Ты же чекист, должен знать… Кроме них хватает и недобитков из савинковцев, и разной шушеры из НТС… Не знаю, почему их всех так манит Псков, но скорее всего – они надеются перебраться из него в Санкт-Петербург, когда его захватят немцы.

– Не захватят! – невольно вырвалось у меня.

– Я тоже в это верю, – кивнул дедушка. – И Москвы им не взять, хотя положение Первопрестольной сейчас тяжелое… Как бы то ни было, нам надо вплотную сблизиться со всей этой белоэмигрантской сволочью… Эх, жаль Вася Горчаков погиб… Не знаю, какое у него было задание, но, уверен, что он должен был внедриться в их ряды… Что ж, теперь Горчаков – ты. И выполнять эту миссию придется тебе.

– Служу России! – откликнулся я, разве что каблуками не щелкнул.

Вольфзауэр с удивлением на меня посмотрел, но кивнул одобрительно.

– Верно! Мы все служим России, как бы она ни называлась… – задумчиво произнес он. – Вернемся к делу… Сейчас ты должен уйти и потихоньку проникнуть в Псков. Как тебе там натурализоваться, сам решай. Если у меня будет возможность, я тебя там найду. Еще один человек, на которого ты можешь положиться – это Слободский. Ну он командир партизанского отряда, сам вряд ли появится в городе, но если к тебе подойдет незнакомец и спросит: «Вам не нужны часы фирмы Буре?» – это будет наш связной, мой или Слободского – все равно.

– Это пароль! А отзыв?

– Отзыв: «У меня есть такие, но без большой стрелки…».

– Мон шер ами, Базиль! Не будешь ли любезен принести старику шлафрок? Эти весенние сквозняки так ужасны!