– Что надо? – волком взглянула я на него. Он все так же был в своем спортивном костюме, теперь наглухо застегнутом.

– Увидел тебя, решил столкнуть в воду. Подумал, что ты – отличный напарник для злобной ведьмы, – тоже слышал местную легенду Ярослав.

– Твое остроумие протыкает небо, – ответила я, чувствуя, как все еще быстро колотится сердце от испуга.

– Кто придумывает тебе шутки? Твой немец? – усмехнулся Зарецкий. Видимо, все еще таил на него обиду за то, что Карл не отпустил Полину. Мне, кстати, сказал, что она должна учиться, а не веселиться. Иначе не сможет нагнать программу.

– Или генератор шуток онлайн? – продолжал он, видя, что я молчу.

И если бы он не продолжил, замолчал, ушел – ничего бы и не случилось.

39. Глава 38

– Кстати, а что у вас с ним? – не мог заткнуться Зарецкий. – Я видел, как вы уединялись в лесу. Понравилось?

– Что – понравилось? – тихо спросила я, чувствуя, как ярость начинает щекотать ладони. Да что этому щенку от меня надо?!

– Я же не знаю, что вы там делали, – язвительно отозвался парень. – Вот то, что делали – понравилось? Карлуша знает толк в том, чем тебя взять?

Это прозвучало по-хамски и двусмысленно. И мигом вывело меня из себя.

– Знает. Понравилось, – бросила я сквозь зубы. – И не твое дело, чем и с кем я занимаюсь. И вообще, котик, ты обещал жениться на мне, если еще раз встретишь, – лениво напомнила я ему, обернувшись.

– Ого, что ты хранишь в памяти. Признайся, я тебе нравлюсь, – заявил он самодовольно. Его мерзкая улыбка раздражала.

– С ума сошел? Нет, конечно, – рассмеялась я. – Зарецкий, что за самомнение? Ты в курсе, что не единственный мужчина в этом городе. Ах да, прости, какой ты мужчина. Так, сопляк с самомнением, которыое шире тебя в три раза. Запомни, Зарецкий, такие, как ты… – Я сделала паузу, чувствуя странный безбашенный азарт, который вызвало у меня внезапно появление Ярослава.

– Такие, как я… – Зловеще повторил он.

– … самодовольные, самоуверенные, глупые и нахальные люди… Знаешь, что они у меня вызывают?

– Раздражение? – прошипел он. Его глаза, и без того потемневшие в ночи, показались мне вдруг почти черными. В них плескалась ярость – моя ярость чувствовала ее. – Это ты меня раздражаешь, поняла, Мельникова?

– Нет, малыш. Жалость, – улыбнулась я ему с деланным колким сочувствием. – Такие ничтожества, как ты, вызывают лишь жалость своими бессмысленными потугами доказать свое превосходство, – эти слова я почти прошептала, глядя в его лицо, побелевшее от злости. Да-да, злись мой маленький, это тебе очень идет.

– Что ты сказала? – сощурился он?

– Плохо расслышал? Тогда повторю. Мне. Тебя. Жаль.

С этими словами я пошла прочь с мостика на берег с гордо расправленными плечами. Однако стоило мне ступить на землю, как я услышала, что Зарецкий быстрым шагом идет следом. Меня это отчего-то рассмешило.

– Стой, – сказал он мне в спину, и я остро почувствовала в его голосе злость.

Я шла вперед.

– Стой! – велел он не своим голосом.

Я не реагировала.

– Стой, я сказал! – почти с отчаянием выкрикнул Зарецкий и схватил меня за руку.

– Что тебе надо? – попробовала я выдернуть из его руки свою руку. С первого раза не получилось – слишком крепко парень держал меня за запястье.

– Повтори, – вдруг сказал он, крепко стиснув зубы.

– Ты – ничтожество, Зарецкий. Жалкий, – с удовольствием произнесла я, чувствуя странное удовлетворение от собственной злости. И от его злости– тоже. Как будто бы вдруг, обломавшись с Карлом, получила заряд необходимых мне эмоций.

– Я же сказал тебе однажды – воспринимай меня как человека. Как человека, равного себе, – сказал Ярослав неожиданно тихо. – Не смей думать, что я – дерьмо.