Очень внимательно я осмотрела сухой дуб – Волосатое дерево, но не нашла на нем ничего подозрительного. Ни волоска, ни клочка веревки. А ведь первый Лагар, вроде бы, подвешивал на этом дереве убитых…

Я нашла оставленный мною арбалет, проверила стрелы и зашагала к лачуге травознаи. На этот раз ведьма не отделается загадочными фразами. Выложит мне все. Даже если придется поджаривать ей пятки.

До меня доходили слухи о допросах с пристрастием, которые проводили старшие шапероны, и я не хотела верить, что на таких допросах людям ломают пальцы или вгоняют иглы в родимые пятна, но сейчас чувствовала силы и необходимость сделать что-то подобное.

Когда происходит столько жестоких смертей, никто не имеет права молчать. Никто!

Наверное, травознае и правда не поздоровилось бы, но когда я ворвалась в ее лачугу, застала там только ветер, гуляющий от одного открытого окна к другому. Я перевернула весь дом, но не нашла ни плаща, ни сапог, ни котелка. Старуха сбежала, прихватив самое необходимое.

Я зло пнула кресло, в котором ведьма сидела в прошлый раз.

Мы не шапероны! Мы – вороны! Проворонили бабку!

Выйдя из хижины, я почувствовала острое желание подпалить эту развалюху. Спалить дотла, чтобы и следа не осталось.

Разумеется, я не сделала ничего подобного. Мне только и осталось, что вернуться в замок, по пути спрятав арбалет в наш с Анной-Ми тайник. Я снова прошла Марсово поле, стараясь не смотреть в ту сторону, где на песке темнели пятна запекшейся крови, и побрела к замку Лагар, раздумывая о том, что проклятые оборотни так уверены в своей силе, что не побоялись прикончить троих под носом у королевских ловчих. Мы с Анной-Ми опасались, что узнав о приезде охотников волки затаятся, но получилось наоборот…

Шорох в кустах заставил меня очнуться от дум. Прижавшись спиной к валуну, я медленно подняла трость, в любой момент ожидая нападения зверя. Одного или двух – мне было уже неважно. Пусть хоть целая стая набросится на меня, я готова была убивать их без жалости, пока не упаду бездыханной сама.

Но никто не нападал, и я, потеряв терпение и забыв об осторожности, бросилась в заросли, держа трость наперевес. Несколько минут я методично обыскивала кусты, но никого не нашла кроме парочки сусликов, которые при моем появленииюркнули в норы.

Я выхватила клинок из трости и трижды ударила по кустам, срубая макушки и давая выход слепой ярости:

- Все равно мы найдем вас и убьем, проклятые оборотни! – прошипела я, обращаясь ко всем злобным тварям Ардеша. – Найдем – и прикончим!

Снова зашуршало, и я оскалила зубы, готовясь наброситься на зверя. Но это оказался не зверь, а егерь Дюкре. С рогатиной на плече он пробирался в сторону дороги. Вел он себя крайне легкомысленно – насвистывал, оглядываясь по сторонам.

Я успела спрятать клинок, и егерь его не заметил.

- Доброе утро, месье Дюкре, - сказала я с неприязнью, и егерь остановился, как вкопанный. – Вы знаете, что случилось со старухой-травознаей из лачуги на опушке леса?

Он пожал плечами, глядя исподлобья.

- Вам известно, куда она могла уйти?

Егерь отрицательно помотал головой.

Тугодум!..

- Она давно жила здесь? – продолжала расспрашивать я.

- Лет пятнадцать, если не путаю, - ответил он, нехотя.

- Она раньше уезжала куда-нибудь?

- Вы что ко мне привязались, мамзель? – буркнул он. – Ничего я не знаю про старуху. Пропала – и пропала.

- Восхищаюсь вашим милосердием! А вы что здесь делаете?

- Пытаюсь поймать волка, - сказал он с таким видом, словно смертельно на меня обиделся. – Это моя работа, знаете ли. Мне за это жалованье платят.