Сильнее, чем взгляд, на меня действовал голос Лагара. Проклятый дар Лагаров… Проклятый и прекрасный… Разве можно ему противиться?

- Расступитесь волны, - нараспев процитировал он строки песни, которую недавно пел в салоне, - дайте мне найти мою возлюбленную, я мечтаю о ее поцелуе…

Наши губы почти соприкоснулись, я услышала, как сильно и гулко бьется сердце в груди графа… И в это время так некстати открылась дверь и из зала выпорхнули две дамы. Восторженно щебеча, они проследовали в дамскую комнату, не заметив нас, но граф отпрянул от меня, и я немедленно этим воспользовалась – нырнула под его руку и перебежала к противоположной стене.

Вздумай Лагар повторить свой фокус с поцелуями и нашептываниями – нас заметил бы любой, кто выйдет из зала.

- Мы еще не договорили, - пообещал граф, пригладил волосы ладонью и скрылся в салоне.

Я стояла, прижавшись спиной к стене, и пыталась выровнять сбившееся дыхание. Осуждала Анну-Ми за легкомыслие, а сама чуть не попала в ловушку. Шаперон не может позволить себе подобной слабости. «Уступишь страсти, окажешься у волка в пасти», - говорил мой наставник. А в пасть волку я не собиралась, это точно.

До моего слуха долетело фальшивое пение – судя по голосу, это мадам Латуф пыталась что-то исполнить. Но ее дребезжащий голос сразу заглушили  гости, умоляя графа Лагара спеть.

Он будет петь!

Я увидела собственное отражение в зеркале – глаза расширены и блестят, как у безумной, щеки горят, губы приоткрыты, ладонь прижата к груди.

Глупый вид!

Сцепив руки за спиной, я упрямо наклонила голову. Никаким песенкам не сбить меня с пути. Никаким…

Но я уже замерла, так же, как и притихшие гости, ожидая, когда вслед за музыкой вступления польется дивный бархатный голос графа. Я все еще чувствовала прикосновение его волос к своему лицу, его пальцы на своих губах, видела его затуманенный взгляд, обращенный ко мне… 

Старческое хихиканье разрушило очарование:

- Не слушайте его песен, мое дитя, идите сюда.

Я резко оглянулась и увидела старушку в кружевном чепце. Завернувшись в клетчатый плед, она выглядывала из-за угла и манила меня пальцем.

Нехотя я сделала один шаг, и другой, и старушка, обрадованная моим покорством, захихикала снова, а потом доверительно сказала:

- Не слушайте Лагара. Его песни опасны. Молоденьким девушкам надо держаться от него подальше.

- Да, я слышала, что их считают проклятыми, - сдержанно ответила я, пытаясь определить, кого вижу перед собой.

В салоне, когда начался прием, старушки точно не было. Но и одета она была не как прислуга. На ней было дорогое шелковое платье, а на запястье красовался толстый браслет с драгоценными камнями.

- Считают проклятыми, и не без оснований, - подтвердила старушка. – Хотите чаю? У меня жасминовый, очень душистый.

- Благодарю, но я жду свою хозяйку, - отказалась я. – Разрешите удалиться, мадам.

Но старушка пропустила мой отказ мимо ушей.

- Граф вам интересен, я права? – спросила она, и посмотрела на меня пристально, вовсе не старчески.

- Кто вы? – спросила я напрямик.

Она гордо вскинула голову, поправляя плед, и я заметила у нее на груди золотой медальон на массивной цепочке. Может, это – мать мадам Латуф? Или другая родственница?

- Вы такая молоденькая, - вздохнула тем временем старушка, оглядывая меня благосклонно. – Когда-то и я была такой. Когда-то я училась в художественной академии – единственная из женщин. У меня был талант к живописи, несомненно. Но потом я открыла в себе другие таланты, и всё кроме этого стало неважным.

- Простите, я пойду…