- Верно, - согласился он. – Тогда я могу проявить нравственность и подождать вас на улице. Пока вы будете… разговаривать.

- Сами сказали, что вам надо в мэрию, - напустилась я на него. – Вот и идите. Вы шпионите за мной, что ли?

- Хорошо, пойду, - он улыбнулся уголками рта, - но я быстро вернусь и буду ждать вас здесь. Дорога в дюнах опасна, я не могу позволить вам бродить там одной.

- Договорились, - сказала я, только чтобы отвязаться от него. И дело было совсем не в аптекаре. Мне необходимо было посетить другое место в Ардеше, и компания графа меня совсем не устраивала.

Я толкнула двери лавки, но прежде, чем скрыться внутри, проводила Лагара взглядом – он и в самом деле пошел вниз по улице, и даже не оглянулся ни разу.

Отделавшись от него, я поболтала с аптекарем, заказав мятные пилюли, и купила лавандовой воды. Еще я расспросила о местных врачах, соврав, что мою хозяйку беспокоит сплин. Имя доктора Бужере тоже было упомянуто, но аптекарь посоветовал к нему не обращаться.

- Почему? – удивилась я. – Вы же сами сказали, что репутация у него хорошая.

- Репутация, как у врача, - деликатно помявшись, сказал аптекарь. – Но доктор – очень симпатичный молодой человек. Не следует приглашать таких для осмотра девиц.

- О-о! – сделала я понимающие глаза. – Да, вы совершенно правы! Не хочу ничего плохого сказать об этом месье, но в небольших городках и меньшее может послужить поводом для сплетен. Как вы любезны, что предупредили меня.

Аптекарь заверил, что поступил так из христианского милосердия, и мы расстались со взаимной приязнью. Судя по всему, они тут все обожали проявлять христианское милосердие – начиная от господина Лагара.

Выходя на улицу, я прежде выглянула в щелку двери – не караулит ли граф.

Но улица была пустынна, даже собаки не бегали, и я безбоязненно направилась противоположную от дороги к замку сторону.

Мне нужна была церковь, и вскоре я ее нашла.

Старинный собор казался черным, хотя строили его из серого гранита. Острые шпили словно протыкали тучи, а окно-роза над входом было похоже на внимательный глаз. Я набожно перекрестилась перед этим глазом и вошла внутрь.

Новенькие витражи в старых окнах смотрелись ярко и нелепо. Алые и синие пятна падали на стены и пол, и от этого черная церковь казалась еще более унылой. Закопченные стены когда-то покрывали фрески, но сейчас под слоем сажи с трудом можно было различить чьи-то вытянутые фигуры и скорбные лики. Служба кончилась, но священник еще находился в церкви. Судя по его фигуре, склонившейся перед алтарем, он молился. Только я заметила, что молитвослов у него был раскрыт на вечерних молитвах – совсем не к месту, если учесть, что солнце светило в окна.

Я села в первом ряду, ожидая, когда священник повернется, и задумалась.

Думала я вовсе не о Ардешском Звере. В церкви никогда не думается о насущных делах. Я думала о своей семье, которой лишилась так рано, и думала, что небеса должны быть милосердны к ним, погибшим мучительно и безвинно, и ко мне – потому что я делаю богоугодное дело, пусть и жестокое.

Наконец священник поднял голову, оглянулся и поспешил ко мне.

- Что вам угодно? – спросил он.

- Здравствуйте, святой отец, - сказала я, поднимаясь ему навстречу.

Он подслеповато прищурился против света, а потом глаза его расширились, и он ускорил шаг, почти подбегая ко мне и потирая ладони:

- Вы приехали, - голос его дрогнул. – Я давно жду!

- Мы прибыли, как только получили ваше послание.

- Пройдемте в дом, - суетливо предложил он, - моя жена как раз приготовила обед.