- Я выкормлю его, - произнес Теренс. Птенец жадно разевал клюв, требовал пищи, и принц - в этот день в его жизни был много боли! - порезал запястье и напоил птенца своей кровью. Рядом с матерью, рядом с ее нежной печалью, он понял, почувствовал, чего лишилось это маленькое осиротевшее существо. И понял, что он - счастливее этой птицы. Даже лишившись друга и любимой - счастливее.  - Это будет моими извинениями перед богиней. Я виноват…

Все-таки, он чувствовал свою вину в случившемся; это он рассказал Варинору о птице. Это он девчонку смутил волшебным, необычным подношением.

Но уже тогда Теренс был злопамятен и горд. Разум его быстро обрисовал бывших друзей самыми черными краскам, придал им самых отвратительных черт. Да, Варинор-хорек казался теперь Теренсу самым жутким существом на земле, но девчонка - вот где он видел истинное зло! Ради тщеславия заставила этого пройдоху сотворить такую мерзость?! Не ужаснулась, не оттолкнула, приняла то, что он добыл, приблизила к себе?

С удивлением Теренс теперь видел ее черты во всех женщинах, любящих подарки. И казалось ему, что у них у всех сердца полны жадности, и что они с одинаковой радостью примут и побрякушку, и окровавленное, трепещущее сердце, если это польстит их самолюбию.

- Да у них и сердец-то нет! - насмешливо говорил Теренс. - А значит, и чувствовать они не могут. Только желать  недостойных, грязных вещей!

***

В покоях храма царил таинственный полумрак. Звонко капала теплая прозрачная вода в неглубокие маленькие бассейны для омовения. Под ногами, словно узорчатая шкура змеи, блестела разноцветная мозаика. Сладко, до головокружения, пахло цветами, да они и были тут в изобилии. Заткав зеленью вьющихся побегов стены, колонны, они распускали свои разноцветные венчики над головой принца. Орхидеи разворачивали свои словно отлитые из воска лепестки всех цветов.

Храм освещали свечи, разноцветные фонарики, и в ночи он казался прозрачным, насквозь пронизанный золотым прекрасным теплым светом.

Теренс не знал, как его встретят в храме. Он ожидал холодности и грубости от Лесных Сестер, но, к его великому удивлению, сама хозяйка храма в легкой полупрозрачной тунике, сквозь которую просвечивало розовое нежное тело, вышла к нему навстречу с поклоном.

- Какая честь для нас, - произнесла она певучим голосом, поклонившись. - Королевский сын в этих стенах!