- У нас долги друг перед другом, богиня, - бормотал Теренс, глядя, как небесный сокол облетает шпили храма, паря на поднимающихся вверх воздушных теплых потоках. - Этой ночью мы ведь отдадим то, что должны?..

…Говорят, богиня очень благоволила его матери. Покровительствовала ей и подарила любовь короля, красивых детей и доверила некоторые свои тайны. А в знак своей привязанности к королеве богиня подарила небесного сокола, любимую свою священную птицу, самку с кладкой яиц.

Это была необычная птица. Она выглядела устрашающе - огромная, с острым взглядом хищника, с загнутым клювом. Но на самом деле это была на удивление нежная и ласковая птица. А под ее мягким пуховым животом копошились неповоротливые толстые  птенцы.

Оперение ее было блестящим и ярким, пожалуй, ярче всего, что Теренсу тогда доводилось видеть. На голове ее был гребень из тонких, как пучок полевого ковыля, перьев, на кончиках которых сияло по  алмазной капле.

Мать и отец Теренса очень берегли эту птицу и сыну не велели к ней приближаться, чтоб не потревожить ее и не согнать с гнезда. Но любопытный юный принц иногда тайком пробирался к ней и приносил ей свою добычу, подбитую верными точными стрелами, зайцев или хорьков.

В те дни Варинор, маленький княжонок, был приятелем Теренса - и уже его соперником, потому что им обоим нравилась одна и та же девчонка, рыжая, как медь, быстроглазая и смешливая.

Откуда в простой эльфийке было столько высокомерия, кто бы знал. Но она вертела обоими - принцем и княжичем, - так легко, словно сама была принцессой крови, а они - ее маленькими пажами. Особенно ей льстило то, что перед ней склоняет голову Теренс - упрямый, гордый, своенравный мальчишка-принц, который и королю-то кланялся так, будто делает ему одолжение. И ему, красавцу-принцу, рыжая девчонка отдавала предпочтение.

Варинор терялся на фоне соперника - красивого принца, - и выкручивался как мог:  притаскивая девчонке в дар всякие мелкие побрякушки, сережки, колечки, цепочки. Но какой дар может сравниться со светлым взглядом красавца-принца?..

Девчонка была капризной и смеялась над обоими воздыхателями, целовать себя не позволяла. А если ухажерам и удавалось прихватить ее в укромном углу, она тотчас делала строгие глаза и заявляла, что станет Ведьмой-Отшельницей. А значит, мужчинам ее касаться нельзя.

- Тайны магии, - высокомерно и наивно говорила она, оттолкнув в очередной раз шумно сопящего от досады и разочарования юного воздыхателя, - влекут меня намного больше, чем поцелуйчики и всякие нежности. Даже не знаю, на какой дар я обменяла бы свою ласку…

Теренс клял и себя, и ее. Видел же, понимал - девчонка слишком юная и слишком глупая! Может, даже пустая, не понимающая, какие раны оставляют ее колкие слова. Но сердцу не прикажешь… Рыжие локоны и задорные зеленые глаза манили, тревожили покой, ночами являлись. Сладость и горечь первой, не испитой любви помнится всю жизнь…

И тогда он совершил ошибку.

Нет, не проступок и не преступление - ошибку.

Он принес рыжей эльфийке блестящее темно-синее перо, выпавшее из крыла небесного сокола.

- Любимица богини, - сказал Теренс, крутя им перед лицом восторженной девушки. - Смотри, какое красивое. Это из крыла птицы, что принадлежит моей матери. И достать для тебя такое же могу только я!

Варинор, присутствующий при этой сцене, просто позеленел от зависти.

- Я слышала, - произнесла девчонка, восторженно разглядывая волшебное подношение, - что на голове у нее алмазный хохолок. Верно это?

- Да, так, - ответил Теренс.