В соседней комнате раздался радостный вздох. Сев напротив стены, прихватив лапшу, Лиза начала медленно есть, раздумывая над предложением старого проказника, как про себя называла Никифора. Голодный взгляд старика, подглядывающего за ней, ласкал ее. Ей было необычно и немного стыдливо от этого чувства, а старик... Казалось он и вовсе забыл как дышать. Лапша была горячей, а специи жгучими. А еще это необычное внимание. Закончив с ужином, она отнесла пустой контейнер и помыла посуду, затем вернулась в комнату, дожидаясь Илью.
Усевшись на диван, Лиза раздумывала о свалившихся на нее трудностях, искала выходы и возможности. Затем мысли перескочили на соседей. Илья и Никифор ей были понятны, равно как и хозяйка. Но семья Виктора и Марии, если только...
Ее размышления прервал тихий стук в дверь, а после пыхтящий старичок пытался просунуть мятую купюру под дверью. Лиза рассмеялась в голос. Старый проказник принял ее правила, но по своему. Он решил заплатить, не дожидаясь условий, которые могла бы выставить девушка. Легко поднявшись, рыжеволосая приняла подношение. Подойдя к окну, рассмотрела купюру. Это была мятая пятисотка с накарябанными кривым подчерком буквами: "Покажи".
Внезапно на девушку нахлынуло чувство эйфории и бесшабашного веселья, ей вдруг захотелось танцевать, улыбаться и непременно обнаженной. Девушка расставила руки в стойке, будто собралась танцевать с партнером, а после сделала первый робкий шаг. Затем второй более решительный, пока не закрутилась на месте, с трудом помещаясь на маленьком клочке свободного от мебели пола. Её щеки покрылись румянцем, грудь высоко вздымалась. Лиза резко остановилась, прислушиваясь к своему состоянию. Неправильность и нелогичность своих действий, будто навязанные чужой волей. А ее рука уже потянулась к лямке платья, стягивая ее с плеча.
—Чур меня!—прошептала рыжая. В тот же миг наваждение дало первую трещину. —Чур чуру, чур чуру,—как мантру повторяла и повторяла девушка.
Поборов чужую волю, первым делом Елизавета опустила шторку, перекрывая обзор Никифору. Тяжелый вздох разочарования был ей ответом. А после девушка швырнула купюру на пол. Её колотило от негодования. Только она решила помочь в нужде старику, а тот принял ее добро за слабость. Что же, значит так тому и быть. Вырвав один волос с макушки, Лиза натянула его струной, а позже подцепила купюру, положив ее на крышку пианино, чтобы ветер не сорвал ее с места, прижала монеткой.
Елизавету все еще злил сосед, но она собрала чувства в кулак, со всей решимостью заставила себя успокоиться. Её ждал нелегкий разговор и торг с угрюмым здоровяком.
***
В одиннадцать вечера провернулся ключ в замочной скважине. К тому времени Никифор больше не стонал, а Виктор и Мария перестали ругаться и, судя по храпу, уснули. Лиза выскользнула из комнаты на кухню, чтобы переговорить с соседом.
—Добрый вечер, Илья, хотела...—переминаясь с ноги на ногу, начала было говорить девушка, как ее бестактно прервали.
—Завтра. Все завтра...— грубо ответил мужчина, набивая рот едой. Глядя на уставшее лицо, Лиза кивнула, а после ушла себе в комнату. Там она открыла настежь окно, радуясь ночной прохладе, быстро переодевшись, пожелала себе снов и скоро уснула.
6. Глава 6 Стая.
Утро началось со всхлипываний Никифора, топота его босых ног и вялой ругани Ильи. Пробудившись, Елизавета первым делом направилась в ванную комнату, не забыв прихватить из кухни высокий табурет. Ржавая вода была чуть теплая, а еще в ванной жутко пахло мочой, будто кто-то перепутал унитаз и раковину. Спешно обмывшись, девушка то и дело бросала робкие взгляды на окно, но с облегчением выдохнула, никого в нем не увидев. Обернув волосы полотенцем, скрутила впереди, а затем перекинула хвост через голову на манер индийского пагри. Заглянула на мгновение в зеркало, улыбнулась, глядя на большой тюрбан, а после выскочила в коридор с одной лишь только мыслью: не упустить рукастого мастера. Но на выходе столкнулась с тяжелым от похмелья Виктором. Ойкнув, девушка попыталась было обойти похмельного, но тот сдвинулся в сторону, преграждая ей путь. В одних семейных трусах и в растянутой майке с желтыми пятнами на груди.