Натружены ключицы.
Лопатки помнят боль крыла.
Шарахаюсь испуганною птицей,
Встречая стены из стекла.
Пора за край лететь —
Испить водицы,
Что утренней росой
В цветки стекла…
Ты говоришь:
Мне это только снится.
Но я – был ласточкой.
И если б ты была…
Южный оракул
Крымское лето лучится
в царской короне июля.
Что напоследок случится?
Белогвардейская пуля?
Или лихая испанка,
бред по мотивам корриды?
Гордая наша осанка
станет судьбою Тавриды.
В Чёрном рассерженном море
бегством подстёгнуты волны.
Станешь ли заново спорить,
чашу терпенья наполнив?
Южнобережной лозою
будут отмечены будни.
Слёзы прольются грозою.
Жгучий медузовый студень
вместе с отливом отчалит.
Острые запахи йода
несовместимы с печалью
этого времени года.
Надо бы точно проверить.
Нужно во всём убедиться.
Кошки тут вовсе не серы
и не замучены птицы.
От городского уюта
тают в прибое ошмётки.
Памятью давних салютов
звёзды нависли над лодкой.
Партенит
Вино и сыр, и дым простых жилищ,
и тень вечерняя от жгучих кипарисов —
что мне шуршание бумажных тыщ,
и что тебе – судилище Париса?
Забудемся среди немых забот.
Пустые промыслы оставим финикийцам.
Их подберёт случайный пароход,
но пусть доставит не сюда, а в Ниццу.
Когда под море рыли котлован,
нашли и клад – и им и оплатили:
подводных гад, прибрежный ресторан
и воздух с явным привкусом ванили.
Естественна, как речь в кругу мужчин,
нисходит ночь, минуя час собаки —
утихнет лай, настанут лад и чин,
и всё утонет в первозданном мраке.
* * *
Предпочитаю вечернее солнце
Продолжите чтение, купив полную версию книги
Купить полную книгу